Борис Казанков

СПАСАВШИЕ ЖИЗНЬ

Книги сражались в одном строю с людьми. И сегодня, отмечая шестидесятую годовщину со дня прорыва блокады, мы должны вспомнить тех, кто доставлял их ленинградцам. Кто эти люди? Каким был их подвиг?

В блокадную зиму 1941-1942 годов их оставалось в строю немного. Одни ещё летом ушли на фронт, другие - на оборонные работы, третьи погибли от голода, холода, под вражеским огнем. Но несмотря на эти и другие невероятные трудности, торговля литературой не прекращалась ни на день.

В течение всей блокады на Невском работал Дом книги - крупнейший книжный универмаг страны. Из всего большого коллектива оставалось пять человек. Среди них - молодая в ту пору Римма Осиповна Джавадова. Её откомандировали в книжный киоск больницы им. Мечникова, превращенной в военный госпиталь. Для того чтобы пройти пешком от дома до госпиталя и вернуться домой, где оставались мать и малолетняя дочь, надо было затратить пять-шесть часов. Зачастую под бомбёжкой и артиллерийским обстрелом. Тем не менее ни разу Римма не нарушила графика работы. Потому что знала: там, в госпитале, исхудавшие, почерневшие от голода покупатели - профессора, врачи ждали её с книгами для раненых.

После войны Римма Осиповна заведовала отделом медицинской литературы Дома книги, где проработала сорок лет. Её знал весь медицинский Ленинград: от студентов до академиков.

Старейший ленинградский книжник Иван Сергеевич Наумов, который в начале 1942 года, в самый тяжелый период блокады, приехал на несколько дней в Ленинград с фронта, был потрясен тем, что на улице Белинского вдоль чугунной ограды действовал огромный букинистический развал.

После войны "Наумовский" магазин на ул. Герцена, 12, директором которого Иван Сергеевич оставался до самой смерти в 1972 году, всегда был одним из самых посещаемых. На "огонек" к Наумову запросто приходили президент АН СССР С.И. Вавилов, писатель Юрий Герман, поэт Вс. Рождественский, артист В.Р. Гардин, академик Е.Н. Павловский, музыкант М.С. Лесман, журналист Э.М. Аренин и другие заядлые библиофилы.

С конца 1942 года возобновила свою деятельность и "Книжная лавка писателей" на Невском, которую возглавлял великолепный книжник Геннадий Моисеевич Рахлин. Еще в довоенную пору "Книжная лавка" занималась поисками рукописных материалов: писем, записных книжек, дневников, мемуаров писателей.

Однажды, ещё до конца войны, в "Книжную лавку" пришла пожилая женщина и предложила несколько книг. Среди них - брошюру Кауфмана "Мысли и афоризмы А.М.Горького". Страницы ее были испещрены пометами Алексея Максимовича. Естественно, что заведующего Г.М. Рахлина особенно заинтересовало именно это обстоятельство.

Выяснилось, что книга хранилась у Анатолия Пятницкого. Его брат, Константин Петрович, возглавлял в конце XIX - начале XX веков Книгоиздательское Товарищество "Знание". А.М. Горький много лет поддерживал с этим издательством тесные отношения, и, стало быть, в архиве редакции имелись его рукописи и письма. С годами их след был утерян. Ходилислухи, что они находятся у К.П. Пятницкого, но после его смерти ценные для истории документы так и не были обнаружены.

И вот - "нить Ариадны", которая поможет обнаружить искомое?.. Однако - увы, Анатолий Пятницкий погиб в первую блокадную зиму, а незадолго до смерти переехал, по словам женщины, принёсшей для продажи книгу, на какую-то набережную и увёз из мебели лишь письменный стол, в котором хранились бумаги. Сведения весьма неопределенные. И достоверны ли они? Г.М. Рахлин вместе с известным ленинградским букинистом Ф.Г. Шиловым предпринял поиск. Дом за домом обходили они набережные, расспрашивали дворников, но разве найдешь иголку в стоге сена? И всё же пришла удача. Дворник тётя Поля рассказала: "Сюда в 1942 году въехал крайне ослабевший от истощения старичок. Привёз он с собой стол, где хранил какие-то бумаги, которыми очень дорожил. Вскоре он умер. Только вчера в эту квартиру въехали новые жильцы. Может быть, они эти бумаги выбросили или сожгли...". Надо было действовать быстро и энергично. В Ленгорисполкоме книжникам оказали необходимое содействие. Вместе с управдомом и сотрудниками милиции они осмотрели квартиру, заинтересовались, конечно, содержанием стола. Новая хозяйка квартиры вспылила: "Вы лучше обратите внимание на плиту. Она не работает. Хотела сжечь всякий хлам, а весь дым пошел в квартиру..."

Рахлин тут же бросился на кухню и, увидев торчащие из топки бумаги, стал выбрасывать их оттуда. Среди бумаг оказались письма Горького. Но не только. Там были также письма Федора Шаляпина, Ивана Бунина, Александра Куприна, Ромена Роллана... Так эти драгоценные документы были спасены для истории.

На моей книжной полке до недавнего времени скромно стояли книги и брошюры, изданные в блокадном Ленинграде. В порыжевших от времени обложках, с проржавевшими скрепками, с замусоленными страницами они чудом сохранились до наших дней. Их сберегла в годы блокады моя мама Ольга Александровна Казанкова.

Среди этих книг были стихи Ольги Берггольц и Веры Инбер, рассказы Николая Тихонова и Михаила Зощенко, роман "Пулковский меридиан" Льва Успенского, проза Веры Кетлинской... Но были книжки - не стихи и не рассказы, а рекомендации ученых города-фронта, как выращивать в комнате овощи, как использовать в пищу ботву огородных растений, разводить шампиньоны, собирать для пищевых целей дикорастущие растения. Все они вышли в свет в 1942-1943 годах тиражом от 3 тысяч до 30 тысяч экземпляров.

Среди авторов и составителей этих ценных и необходимейших пособий были известные ученые и специалисты-ботаники: Л.А. Лебедев, Б.А. Тихомиров, М.М.Голлербах, В.Ф. Корякина, А.А. Никитин, О.В. Троицкая, Б.А. Федченко, Н.К. Юрашевский. Знали ли они, скольких жителей фронтового города спасли их книжки от голодной смерти?

Как библиофил я знаю, что многих этих изданий нет в большинстве библиотек и музеев нашего города. Вот почему я передал их недавно в Государственный мемориальный музей обороны и блокады Ленинграда (Соляной переулок, 9).