журнал писателей России

( вернуться в архив раздела сайта "О редакторе" )

Скворцов в ЛГУ 1974 - 1980



В Доме писателя



Из Польши приехали жена и сын с невесткой 2003



Скворцов на сцене




В Комарово



Володя у Спаса (1994)



В Удельном парке (1995)



Дома за рабочим столом (2002)

ВЕСНА В ПЕТЕРБУРГЕ

Не хочется ни в парк, ни на эстраду,

ни в тихий храм, ни в круг хмельных дружков…

Куда милей, склонившись за ограду,

смотреть на стайку резвых окуньков!

Я, усмирённый городской уздечкой,

весной мечтаю в душной тишине,

что где-то там черёмухи над речкой,

благоухая, помнят обо мне.

Какое счастье быть в том аромате,

где в детстве я носился босиком!

Удить беспечно рыбу на закате

и в мыслях плыть с весёлым поплавком!

Пропахший лесом, травами и пашней,

я осознал, с реальностью мирясь:

в деревне грязь видней, но безопасней,

чем городская нравственная грязь.

Мой брат, с бутылкой выйдя на веранду,

разносит в прах историю страны:

при всякой власти люди ищут правду

и никогда все не были равны…

О, дивный град богатых и просящих!

Чтоб ни случилось, ты всегда таков!

И потому витрин твоих манящих

милее сердцу стайка окуньков!

Май 2008г.

МНЕ В РОССИИ РУСИ НЕ ХВАТАЕТ

Я в дорогах страны, как в верёвке,

так запутался – кости трещат!

Я пожизненно… «в командировке»

без надежды вернуться назад.

Всякий раз, возвращаясь упрямо,

попадаю опять в никуда…

То ли денег на транспорт мне мало?

То ль билеты дают не туда?

Помню, пенились брагою кружки…

Оставляя мирские дела,

ах! как пели в деревне старушки

и гармоника в пляску звала!

Отзывались родимые дали,

месяц рябью играл на пруду…

Больше идолов там почитали

трудолюбие и доброту.

Мне в России Руси не хватает!

Я в столицах стал глухонемой!

Я - чужой в каждой алчущей стае,

потому-то и тянет домой!

Не хватает черёмухи русой

и заботливых маминых рук,

возле печки побеленной русской

задушевной беседы старух…

Квас и веник - вот символ субботы!

Я в парилке избавлюсь от бед

и пойму: здесь семья и работа,

а деревни и матери – нет…

Нет в округе ни школы, ни церкви.

Люди есть, но души нет живой,

все плутают без веры и цели

и не ведают жизни иной.

Бьются в дикой траве у развалин

колокольчики, будто сердца…

Мы деревни свои мордовали –

стали сами почти без лица.

Мне всё снятся стрекозы у речки…

И как там ни крути, ни верти,

возле русской натопленной печки

я мечтаю покой обрести.

Не случайно терзает истома,

и свербит в голове: Боже мой!

Ведь была же дорога из дома,

значит, где-то должна быть домой…

МНЕ НОЧЬЮ ТИХО СНИЛСЯ СЫН

Мне ночью тихо снился сын.

Глазами ясными богов

меня о чём-то он просил

без жестов, мимики и слов…

А между нами, как стена,

мрачнела бывшая жена.

Беззвучно снившийся мой сын

ко мне тянулся, как росток,

и пробивался, что есть сил,

но стену выломать не мог…

За что же, бывшая моя,

сын замурован от меня!?

МОЕЙ ЛЮБИМОЙ 20 ЛЕТ

Моей любимой двадцать лет,

уже светает.

И много лет любимой нет,

пространство тает.

Не знает небо,

что заря

давно бесцветна для меня

и всё - нелепо.

В моей груди стучит гранит,

он боль качает!

Лицо - надгробный монолит -

тоску венчает.

В глухой печали

для меня

не слышно трелей соловья.

В такой печали

страдает скрипочка души,

а звуки - мимо…

Все драгоценности - гроши,

где нет любимой.

Сгорают годы,

дни летят,

как листья в жуткий листопад!

Все эти годы

желтеет на столе портрет,

убрать не смею.

Моей любимой двадцать лет.

А я седею…

МРАК СВОБОДЫ

Я тоже вышел из народа,

но горько вспомнить мне до слёз,

как мною тешилась свобода

за то, что веру в сердце нёс.

Я не носил на мочках кольца,

как сексуальный Титомир,

но лезли в душу комсомольцы

и штрафовал чумной ОВиР

за то,

            что сын от иностранки,

за то,

            что в пьянке был не пьян…

Во всём духовные подранки

найдут в согражданах изъян.

Мой дух свободный, словно птица,

меня из рабства уводил;

я шёл в столицу просветиться,

да в мрак «свободы» угодил!

P.S. В России пал коммунистический режим, произошли невероятные общественно-политические изменения, но суть этого стихотворения остаётся актуальной и в ХХI веке.

* * *

Мучительно мои недели тают.

Я без семьи - приблудная овца.

Молочники у сына выпадают,

который забывает про отца.

Свою щербатость я прекрасно помню:

мой зуб с ладони шлёпнулся у ног -

я насмешил отца и тётю Тоню…

Жаль, что меня не насмешит сынок.

Он с мамой в Польше, как на Марсе где-то…

Зовут меня.

А я себе всё лгу,

что без России мне не быть поэтом,

как быть без них счастливым не могу.

НА СЕННОЙ

Всем нищим сразу

не поможешь,

богатым всем

не угодишь…

Так что ж, печаль, меня ты гложешь

и в сердце прячешься, как мышь?

Моя ль вина, что вновь разруха,

что с тощей сумкой по Сенной

бредёт блокадница-старуха,

как символ Родины больной?

В старушке веры нет и силы,

дрожит, как верба у межи…

Страну и город заразили

болезнью праздности и лжи!

Моя ли в том вина слепая,

что посреди Сенной стоит,

награды праведных скупая,

в песцовой шкуре троглодит!?

НА СМЕРТЬ ДРУГА

На 58 году жизни скончался

журналист, предприниматель,

общественный деятель, издатель

первого в России корейского журнала

«Корё сарам», мой жизнерадостный друг

Вячеслав Николаевич Огай.

Пьянка – самосожженье,

но не пить не проси:

только так утешенье

обретёшь на Руси.

В горле горе, как перец,

сколько я ни лакай.

Самый русский кореец

умер – Слава Огай.

Он шагал, где нет броду,

он парил, как орёл…

От исканий свободу

лишь со смертью обрёл.

Словно мука – утрата,

как молитва – строка.

Смерть похитила брата,

друга и вожака!

РАЗГОВОР С ДРУГОМ

Моему другу

Сергею Константиновичу Лопатенкову,

который скончался накануне своего 50-летия.

Ты сам-то хоть знаешь, что умер, Серёга?

Ушёл, не накинув на плечи пальто…

К тебе для любого открыта дорога.

Кто первый догонит? Не знает никто.

Не спит онемевшая Чёрная речка,

зарос в Левашове бурьяном "пятак"*…

Но что же так бьётся и стонет сердечко?

Что друга не стало, не верит никак…

Мы пили с тобой за здоровье не мало,

но выпало выпить мне за упокой…

Одно хорошо, что не видела мама

тебя за холодной доской гробовой.

Мне страшно порой, я от мысли немею:

кому прочитаю ночные стихи?

И кажется мне, что ты смертью своею

за многих друзей искупаешь грехи.

Мы твой день рожденья отметим, Серёга!

Быть может, покинет на время беда…

Какая жестокая эта дорога,

которая только туда… навсегда.

30 июня 2004 год

* Место, на котором много лет находился пивной ларёк.

РОБИНЗОН ЛЮБВИ

Еwe

Ну почему так одиноко!?

Я - Робинзон в краю людей,

которых так повсюду много,

как снега в русскую метель.

Кем только я ни увлекался!

Но оставался одинок.

Один,

когда до слёз смеялся.

Один,

когда заплакать мог.

Один

в толкучке дискотеки,

увязнув в музыке по грудь.

Здесь умные - глупы, как дети,

глупцы - талантливы чуть-чуть…

Мне в одиночестве так тесно!

Среди людей, как между льдин.

Живу я в мире интересном,

но без любви совсем

один.

Один

в компании с бутылкой,

где все желают: не скучай!

Один

в метро, хоть здесь затылком

в лицо мне тычут невзначай.

Один

у кассы театральной,

один

с платформы в поезд рвусь…

Мне стыдно жить с тоской банальной,

вороной белой стать - боюсь!

Иду по стонущему снегу,

земля уходит из-под ног…

И похожу я на калеку

лишь потому,

что одинок…

РОВЕСНИЦА

Спит монета-ровесница

на ладони моей.

Я смотрю - и не верится:

одногодки мы с ней?

Покорёжена, мятая,

вся черна и горька…

И попалась, проклятая,

у пивного ларька.

Отсверкала строптивая

у хапуг и рвачей…

Ты, как я, несчастливая.

Я, как ты, был ничей.

Мы для всех - лишь прохожие,

нам приятель - любой…

Грех сказать, но похожие

судьбы наши с тобой.

Нас терзали и мучили,

но достоинств печать

были мы не научены

за гримасой скрывать.

Кроме всякого прочего,

были мы - пацаны,

и считали заносчиво,

что нам нету цены.

Жизнь на место поставила

без большой суеты,

так какого же дьявола

ты черней черноты!?

Ты, как пчёлка, старательно

собираешь из рук

злой нектар обывателей,

наглецов и ворюг…

Всякий, даже ничтожество,

взял тебя - и владей!

На лице твоём крошечном

все пороки людей!

Я - не лучше уродина,

но кривляюсь при том,

что храню верность Родине

всем горбом, как гербом!

СЛЕПОК С ЛАДОНИ ЕСЕНИНА

В МУЗЕЕ «ПУШКИНСКОГО ДОМА»

Ты обнимал берёзку на раздолье,

держал бокалы, руки жал друзей…

Кто знал тогда, что слепок с той ладони

наполнит духом лирики музей!

Твой путь земной, к несчастью, был недолог,

но ты зажёг в сердцах такой огонь,

что век спустя задумчивый филолог

пытливо смотрит на твою ладонь…

Март, 2010г.

СОН В АЭРОПОРТУ

Молодую аспирантку из Нью-Джерси,

раздавшую в России все свои деньги

на восстановление православных церквей,

зовут ДОРОТИ ВИВЕР.

Снится, как садится Вивер

на крылатого коня,

с головы срывает кивер

злобный ветер у меня.

В край далёкий улетая,

ты над Русью покружись!

Потому она – святая,

что Голгофа – наша жизнь…

Из России скачет Вивер,

ветер гнёт меня в дугу,

я улиткой прячусь в свитер,

жить без Вивер не могу!

Расставанье не убило,

только ранило меня:

быть поэтом без любимой,

как цыганом без коня.

Под заоблачное скерцо

снизошла благая весть:

у неё не только сердце -

и душа большая есть!

СОСТОЯЛСЯ

Н. К.

Устав от заумных упрёков,

хочу улететь за моря.

Куда мне ещё от пороков,

которые – сущность моя!

То жизни шальные уроки

оставили в памяти хлам.

Когда б не любовь и пороки,

откуда бы взяться стихам?

И тем я немного утешен,

что песни во мне родились!

Да будь в мире каждый безгрешен,

откуда бы дети взялись?

Уставший от рэпов и роков,

судьбы дожигаю свечу.

Да, я состою из пороков

и крупно за это плачу.

Пороки - ещё не остроги,

их можно легко разгрести.

Пороки - всего лишь пороги,

за ними - начало пути.

Увидишь и ты сквозь упрёки,

раскрой только очи свои:

то были совсем не пороки,

а просто ошибки мои.

С таинственной силой пророков

глаголет мой праведный стих:

один - состоит из пороков,

другой - состоялся из них!

УГНАЛИ МАШИНУ,

или БОГ СПАС

Угнали машину с восходом зари,

как лошадь мою из загона.

В машине икона мерцала внутри,

меня сохраняла икона!

Как будто померкнул её ореол,

рыдала машинами трасса…

Я долго и молча по городу брёл,

но с лёгкостью, словно я спасся!

У самой дороги, где речки изгиб,

раздались два жалобных стона:

разбита машина, угонщик погиб,

лишь я уцелел да икона…

ЧУДНАЯ СВОБОДА

Какая чудная свобода

взошла на туфте и вине:

чем меньше еды у народа,

тем больше артистов в стране!

Прикинься весёлым Кирюхой

и нагло под вопли и свист

по телеку только похрюкай –

присвоят: «Народный артист»!

Быть может, попутал нас леший?

Понять мне, увы, не дано:

народа в России всё меньше –

«Народных артистов» полно!

Я НЕ ВАШЕГО РАЗЛИВА

Мне всё чаще дают визитки,

в которых написано: князь, граф, барон…

Из вчерашней мелкой дряни

наплодились "мудрецы":

самозваные дворяне,

вороватые купцы…

Мне уже то царь приснится,

то боярская семья…

У меня одна царица -

это русская Земля!

Ваша публика чванлива,

уходите со двора!

Я не вашего разлива,

я крестьянский был с утра!

Март 2007 г.

( вернуться в архив раздела сайта "О редакторе" )