журнал писателей России

Наталья БЕЛИЦКАЯ      

Впечатление от книги В.С.Скворцова «Качели памяти».

«…сколько в русском языке слов с кор­нем «род»: родной, родник, родинка, народ, природа, родина.. Земля это главное в при­роде. Земля рождающая. Земля урожая.»

Д.С.Лихачев, Избранные работы, т.2, «Худ. лит.», 1987, «Заметки о русском».

«Праобраз, или архетип, – это бессознательное, которое живет в каждом человеке и является итогом огромного типического опыта бесчисленного ряда предков… Все наиболее действенные произведения – все­гда более или менее откровенные вариации архетипа… Художественное развертывание архетипа – это перевод его на язык совре­менности».

Ст. «Психоанализ и поэзия» К.Г.Юнг, кн.Дух в человеке, искусстве и литературе». Минск, «Харвест».

Многие, кто бывал в ранние часы на природе, помнят это счастливое ощущение, когда рассеивается утренний туман, и мы начинаем различать очертания окружающих предметов; строения, деревья, реку и вообще мир. Главное – мы знали, предполагали, что они тут есть, но никогда не удавалось увидеть их так отчетливо и достоверно, как в эти минуты.

Такое вот духоподъемное ощущение узнавания того, что как бы заложено в на­шем сознании, испытываешь при чтении книги Владимира Степановича Скворцова «Качели памяти». Стихотворения, одно за другим, постепенно, но неуклонно ведут к раскрытию личности поэта и жизни, по правилам которой он должен жить. Они допол­няют друг друга, неразрывно связаны между собой и вместе создают цельный, прямо–таки осязаемый образ. При этом в произведении нет неприятной исповедальности, когда читателя ставят в какое-то неловкое положение. Есть открытость, широта и масштабность мышления, что и позволяет поэту давать поэтическую характеристику событиям, соразмерную этим событиям (Чувство меры, которое в античности считалось главным признаком таланта).

Манера изложения, в основном, повествовательная, автор пишет о происходящем не в разгар его свершения, а тогда, когда может его оценить (ненавязчиво, непроизвольно, без всякого намека на нравоучение). Наверно, благодаря этому, у читателя появляется ощущение устойчивости и того, что называется «крепко стоять на ногах».

Так что же можно сказать об авторе, исходя из опубликованной им книги, при детальном ее прочтении?

Есть в книге такие строчки:

и неподвластно даже смерти –

любовь к живому на земле!

(«Закономерность», стр. 89)

Эти слова – не звонкая декларация, таково мироощущение поэта, Хочется заметить, что мироощущение и мировоззрение – две разные категории человеческого сознания. Если мировоззрение человека связано с воспитанием, может меняться в течение жизни, то мироощущение – категория, скорей всего, врожденная, полученная в наследство от предков. А если уж зашла речь о врожденных свойствах человека, то следует ввести, многим известное, понятие – «архетип».

Да, автор книги – человек русского архетипа. «Любовь к живому на земле» прежде всего сказывается в отношении к природе, этой традиционной участнице, действующему лицу русского фольклора. Умение восхищаться природой – это особый дар, данный поэту, и этим счастливым даром он делится с читателями. Но выделить группу стихов и озаглавить их: «Стихи о природе» – затруднительно. В каждом стихотворении обязательно присутствуют люди, их переживание, настроение, их дела – и все это в гармонии с природой.

В памяти детства: синий покой,

синицы клюют с руки,

а над пречистой тихой рекой

поют в лугах земляки…

…………………………….

Прячет в заводи утка утят,

качают шмели цветы…

Реки впадают куда хотят,

А Кирва… в мои мечты.

(«Речка Кирва», стр. 206).

Цветы и солнце на лугу,

и пенье птиц на всю округу…

А мы сидим на берегу

и улыбаемся друг другу.

(«В юности», стр. 5).

Всюду снилось, как речка бежала,

и над пожнями ястреб кружил.

(«Родные края», стр. 13).

на лугу – тургеневские росы,

у реки – кочевников огни…

(стр. 86).

Тает снег, бежит с пригорка

в лужи резвым ручейком;

лижет мартовскую корку

солнце тёплым языком.

(«Куда ушла зима», стр. 64).

Леса сугробами покрыты,

ель у дороги как монах,

берёзы словно Афродиты,

сверкают мрамором в кустах.

…………………………….

Строй сосен вытянулся строго,

своё дыханье затаив.

…………………………….

Смотрю с улыбкой: шапку снега

надвинув лихо набекрень,

спит беспризорная телега,

уткнувшись в старенький плетень.

А через поле в ряби света –

На встречу солнечному дню –

розовощекий мальчик чей-то

ведет несмелую лыжню…

(«На побывку», стр. 113).

Хочется повторять и повторять эти строки – такую радость они приносят. Еще они вызывают чувство простора, приподнятости над повседневностью. Обратимся к такому авторитету как Д.С.Лихачев: «Для русских природа всегда была свободой, волей, привольем…Широкое пространство всегда владело сердцами русских». (Д. С. Лихачев. Избранные работы т. 2, Л 1987, стр. 422).

Скворцов, как никто, сумел донести до читателей ощущение широты родного края; читая его стихи, мы попадаем в типическую для русского человека обстановку, чувствуем прилив сил, вдохновение. Поэт вспоминает родную деревню, «в сердце милые дали храня» - именно «дали», простор. Стихи Скворцова самобытны, несут положительный заряд энергии, свойственны только ему, их легко узнать.

Небольшое отступление. Известно, что в Древнем Египте существовали два духовно противоположных культа – культ Солнца и культ Луны, свет и мрак, жизнь и смерть. Если погрузиться в мистику древних и с ее позиции рассматривать поэзию, то произведение Скворцова предстанет тем солнечным лучиком, который озаряет мрак и помогает избавиться от лунных миражей и болезненных видений. Сам поэт почувствовал несовместимость своей натуры и настроения, которое может вызвать призрачный лунный блеск, и полушутливо, но энергично воскликнул: «ко мне луна холодная не станет в душу лезть», отмахнулся от нее как от злого духа. («Поздняя осень», стр. 62).

«На встречу солнечному дню» - замечательно сказано! Как на встречу с солнечным днем, стремится поэт увидеться с родным селом, где прошло его детство.

Как сладко знать, что сельский дом

меня, как солнышко встречает!

Глядит негаснущим окном

и веткой слёзы утирает.

(«Весенний вечер», стр. 76).

Сквозь облака лучи

в зарю вплетаются,

там, где бегут ручьи,

следы останутся.

Иду в желанное

село воскресное,

обетованное

и поднебесное.

…………………………….

Под громкий птичий грай

звенит струной ветла!

Тогда природа – рай,

когда душа светла!

Меня счастливей нет!

И мне мечтается,

что не померкнет свет,

в душе останется.

Живи, желанное,

село родимое,

обетованное,

неповторимое.

(«Весна обетованная», стр. 82)

Махну в село!

Я не могу иначе,

ведь пишет мать, наверно, не шутя,

что без меня

деревья даже плачут

слезами новгородского дождя…

(«Махну в село», стр. 84)

Там парное молоко

и смородины кусты…

…………………………….

Больше в прошлом светлых тем,

меньше грязи и вранья.

В детстве счастлив даже тем,

что увидел муравья!

(«Качели памяти», стр. 88)

Всюду жизнь, движение, свет. И в прозе у Скворцова мы читаем: «Душа имеет смысл вечного существования, если она остается деятельной».

Пойду-ка в поле позднее

да силы наберусь.

Там дышится свободнее –

Развею сердца грусть.

(«Поздняя грусть», стр. 62).

Редко, какой русский человек не испытывает подъема духа, находясь среди полей срединной России.

Что пишет Д.С.Лихачев о взаимном влиянии природы и человека? «Русский крестьянин своим многовековым трудом создавал красоту русской природы. Он пахал землю и тем создавал ей определенные габариты. Он клал меру своей пашне, проходя по ней с плугом. Русская природа мягкая, она ухожена крестьянином по-своему….» (Л.С.Лихачев, «Русская природа и русский характер»). Человек и природа влияли друг на друга, можно сказать, создавали друг друга. Поэтому и неудивительно, что автору русская равнина дает силы для жизни и творчества, он ощущает гармонию между своей личностью и природой.

Поэт пишет:

Впитывают детские глаза

всё, что можно и чего нельзя.

…………………………….

И во что-то непременно выльется

всё,

что в детстве

увлечённо

впитывается.

(«Детские глаза», стр. 124).

И будущий поэт впитывал все, что видел вокруг себя: доброту, трудолюбие, порядочность, чувство справедливости окружающих его людей.

Во времена его детства был еще жив фольклор, этот становой хребет любой нации, позволяющий сохранить ее архетип, ее понимание Добра и Зла, в данном случае – русской.

Оставляя мирские дела,

ах! Как пели в деревне старушки

И гармоника в пляску звала!

…………………………….

Больше идолов здесь почитали

трудолюбие и доброту.

…………………………….

Не хватает черёмухи русой

и заботливых маминых рук,

возле печки побеленной русской

задушевной беседы старух…

(«Мне в России Руси не хватает», стр. 77).

Вот они «Счастливые годы или встреча с Климовской старушкой» (стр. 67):

Узнаёт, шевельнулись морщины,

и свернула ко мне на тропу…

Всё-то любит меня без причины

И пророчит большую судьбу.

…………………………….

И старушка, листая морщины

на высоком обветренном лбу,

как лебёдушка, вдоль Климовщины

поплыла потихоньку в избу…

Ум, доброжелательность, спокойное следование вечным законам жизни – все это поэт сумел отразить в ее образе. Как будто в самом ритме стихотворения мы различаем ее неспешную, но все еще плавную поступь.

Новгородский Данко

Я притих.

Ведь целая эпоха

по-отцовски смотрит на меня.

…………………………….

Две ладони, словно две страницы,

как живой правдивый документ

о земле колхозной и пшенице,

и о детстве довоенных лет…

(стр. 69)

И вот еще образ русской женщины, неунывающей, предприимчивой, душа которой как бы сроднилась с природой.

Я приехал в деревню к тёте,

а старушки простыл и след...

«Ваша тетушка на болоте,

За морошкой ушла чуть свет! –

…………………………….

И пока мы с соседкой Дусей

пообщались часок-другой,

во дворе закричали гуси –

баба Клава идет домой.

…………………………….

Как светилась ее улыбка!

Как походка была легка!

…………………………….

– Воздух, милый, в деревне сладок,

и привыкшая я к труду.

Мне всего лишь восьмой десяток,

я за клюквой еще пойду!

(«Баба Клава и НАТО», стр. 194).

Не только талантом, но и любовью к людям надо обладать, чтобы так непринужденно создавать столь естественные образы.

Сельская школа… Русская поэзия и живопись всегда относились к ней с трогательной теплотой и уважением. Художник Богданов-Бельский, его картина «Устный счет» так и стоит перед глазами… Рубцов: « тогда и оценишь Николу, где кончил начальную школу»… Все знают открытки, изображающие Л.Н.Толстого среди яснополянских детей, для которых писатель и построил школу.

Не обошел своим вниманием сельскую школу и Скворцов:

Я, друзья, приеду снова,

поманите лишь рукой,

в дорогое Богослово,

где есть школа за рекой.

Были дни светлы, как строки

из ромашек на меже…

Приезжал я на уроки

На прадедушке «Иже».

…………………………….

Мне во сне увидеть клёво,

как седой, на вираже,

скачет Вова в Богослово

на прадедушке «Иже»!

(«Богослово», стр. 72).

Это - то воспоминание, которое даже спустя годы, вселяет в поэта почти мальчишескую радость. Природа и школа, открывающая детям законы природы, – в этом есть своя прелесть. И прекрасно, когда воспоминание о школе переплетается с ромашками на меже.

Какой идеал человека и человеческой жизни носит в своей душе поэт? Чистота, красота души и природы, творческий созидательный труд. Потребность в нем – основная черта русского человека, заложенная веками оседлой жизни.

Благоухают бабочки цветами,

стрекозы – родниковой чистоты!

И девушки с клубничными устами –

хранители душевной красоты.

Мужчины с юных лет – мастеровые,

сверяют в храмах мысли и дела.

(«Святая Русь», стр. 14).

Богатство у мастера – это уменье,

и пусть он порой незаметно живёт,

но это уменье – такое ж именье,

как чья-то усадьба и чей-то завод.

(стр. 201).

«Девушки душевной красоты» - вот идеал поэта. Отношение мужчины и женщины всего ярче характеризуют нацию, ее архетип. Чувство любви как вдохновение мы находим в поэзии Золотого века, поэзии, которая отразила мироощущение и нравственные устои русского народа. Способность восхищаться женской красотой – такое же врожденное чувство, как и восхищение природой, это счастливый дар для поэта.

С подкупающей искренностью и простодушием поэт пишет:

Я с юных лет влюблялся страстно,

мой пыл поныне не утих!

Как песни, девушки – прекрасны,

мне просто жизни нет без них.

Лечу, не ведая заката,

плыву туманом по реке…

И все, кого любил когда-то,

увековечены в строке!

(«Стихи и девушки…», стр. 99).

И к любимой женщине поэт обращается с такими словами: «Ты мое воскрешение, возрождение лучшего» («Ты мое вдохновение», стр. 90). Важно, какие именно качества женщины вызывают у поэта вдохновение: «У нее не только сердце – и душа большая есть». («Сон в аэропорту», стр. 95).

Мы упомянули «Золотой век» русской поэзии, ее отношение к любви не только как физиологическому влечению, но и чувству «выше пояса» – вдохновению. Поэтому даже безответная любовь вызывает благодарность к человеку, вызвавшему ее. Такое же мироощущение мы находим и в поэзии Скворцова.

Если ты моей не станешь

и уйдешь, то всё равно

ты в душе моей оставишь

только доброе одно.

За любовь мне дай страданье,

боль, мучение – и всё ж

о тебе воспоминанья

ты с собой не заберёшь.

Даже, если ты разлюбишь

и забудешь обо мне,

для меня всегда ты будешь

самой лучшей на земле!

(стр. 107).

Монолог этот может показаться несколько сумбурным, с повторами уже сказанного, зато до сердца читателя доходит искренность и взволнованность автора, т.е. цель стихотворения достигнута.

И вот русский человек с врожденной и воспитанной веками тягой к созиданию, с уважительным отношением ко всему живому на земле сталкивается с происходящим вокруг него, враждебным ему, не соответствующим его пониманию Добра и Зла, его архетипу. Попрано чувство справедливости, обесценена, даже поднята на смех, порядочность, доброта, совесть. Вместо созидания – разрушение, вместо порядка – хаос, вместо Красоты – уродство, вместо умения и мастерства – беспринципность и безответственность. Автор пишет об этом противостоянии как о главной трагедии современной жизни. Мысль о ней пронизывает всю книгу.

Поэт может поэтически и обобщенно отозваться на ту страшную ломку, которая обрушилась на русский народ:

Я цветы придорожные пестовал,

хоть и сам – беззащитно раним.

Ах, какая-то пьяная бестолочь

колесом прокатилась по ним!

(стр. 60).

Поэт может декларативно выразить свои мысли, всегда точно попадающие в мишень. Краски, поэзия – это живая жизнь, они не нужны, когда речь идет о роботах, лишенных души, о зомбированных и их делах, здесь только черно – белая графика.

Страну и город заразили

болезнью праздности и лжи!

(«На Сенной», стр. 126).

Коммерция витает над Кремлём,

утрачены любовь и состраданье…

(«Любить Россию стало ремеслом!», стр. 178).

Талантливых много, у власти – не те…

Россия большая, но в разных концах

душевные люди живут в нищете,

а воры и хамы – в роскошных дворцах.

(«Россия большая», стр. 187).

Здесь разменяют

хитрец и простак

совесть – на деньги,

а жизнь – на пустяк…

(«Плач по деревенской Руси», стр. 20).

Иногда поэт бывает ироничен, вообще в остроумии ему не откажешь.

Лже-свободы не понять!

Даже вырвавшись из стойла

надо что-то продавать,

чтобы выглядеть достойно.

(«Лже-свобода», стр. 26).

Мы едины: кто остался без работы –

и вельможи, кто присвоил государство!

(«День народного единства», стр. 11).

Нищетой пропах доцент,

офицер горит от срама…

Обещали нам концерт,

а грохочет фонограмма!

(«Лже-свобода», стр. 26).

Фонограмма здесь – как пример обмана людей. Артистов, извративших искусство, автор остроумно характеризует словами с приставками: ни, не, без. У них нет души, нет таланта, нет своего лица. «Неочёмники, бессудьбинники, бепардонники, никчемушники, бездушники» – так говорит о них поэт («Неочёмники», стр. 155).

Под разврат и воровские песни

господами стали спекулянты…

(«Сиротливо», стр. 154)

И эти режиссеры, артисты выступают как самые передовые глашатаи пошлости, безвкусицы и разврата, и пропагандируются они политиками под лозунгом современности. Свои мысли Скворцов вкладывает в уста сельского гармониста:

«… Нам страшней любой холеры –

демократы-лицемеры…

Русь развратом подкосил

правый блок нечистых сил».

(«Баба Клава и НАТО», стр. 194).

Есть ли такие гармонисты? Но пока в стране происходит следующее:

народа в России все меньше –

«Народных артистов» полно!

(«Чудна`я свобода», стр. 22).

И вот снова появляется красочность, образность, когда речь идет о людях, а не о роботах. Обостренное чувство сострадания свойственно таланту. Английская писательница Айрис Мердок в романе «Черный принц» написала: «Талантливый человек – тот, который может себя поставить на место другого человека, гений – на место всего человечества».

Моя ль вина, что вновь разруха,

что с тощей сумкой по Сенной

бредет блокадница-старуха,

как символ Родины больной?

В старушке веры нет и силы,

дрожит как верба у межи…

(«На Сенной», стр. 126)

Поэт старается утишить боль доводами рассудка, но это ему вряд ли удается.

Потому я пил с годами пуще,

что украли землю из-под ног!

(«Матери (неотправленное письмо)», стр. 52)

«украли землю из-под ног» – это выражение может иметь двоякий смысл, и оба будут в данном случае правильны. Украли из жизни такие необходимые для нее качества: справедливость, человечность, заменили талант бездарностью, образование невежеством. Можно придать и другой смысл этому выражению: украли родную землю у ее естественных хозяев, выбили ее из-под ног русских крестьян и опустошили.

Где заброшены поля,

там – загубленные души…

(стр. 172)

«Мы – щепки вырубленного русского люда» - выдержка из прозы Скворцова. (стр. 222).

Что же происходит на опустошенной русской земле? Как живут оставшиеся на ней люди?

за водку все мы отдавали –

а наш губитель… богател.

(стр.147).

Ни лопаты, ни ведра…

Власть вовсю ругают!

Бродят пьяные с утра

и не просыхают.

(«Жизнь за рекой», стр.133)

Нет в округе ни школы, ни церкви.

Люди есть, но души нет живой,

все плутают без веры и цели

и не ведают жизни иной.

(«Мне в России Руси не хватает», стр. 77).

В такой обстановке полной безысходности «жить в России пьяным легче, да с похмелья тяжело»

Поэт пишет; «нет в округе ни школы, ни церкви…» (стр. 77). Видно, закрылась школа, в которую он ездил на «Иже». Закрытые сельские школы… и возникает чувство полной безнадежности. Вспоминается, как к нам зашел знакомый, кажется в 1966-ом году, вернувшийся из Порховской области и с грустью сказал: «А в Бельском Устье закрылась школа, построенная еще Земством». А в нынешнем году в Турово (тоже Порховская область) закрылась восьмилетняя каменная школа.

Россия – мать обманутых детей,

лишенных мира,

памяти

и слова…

Мытарятся

без крыльев

и корней

незрячие

наследники Рублева.

«Незрячие наследники Рублева», стр. 55).

«Наследники Рублева» - интуитивно или осознанно автор упоминает именно Рублева, художника – выразителя русского духа: спокойной гармонии, благородства красок, светлого восприятия веры и человеческой жизни. Недаром на новой выставке в Петербурге художник И. С. Глазунов обратился именно к образу Рублева. (Глазунов «Андрей Рублев», 2007 г.) Удивляет у Скворцова точность эпитетов – «незрячие».

Приведем стихи, в которых поэт достиг своей вершины: поэтической глубины, наглядности, правдивости, стихи, испепеляющие душу. О гибели русских деревень пишут многие русские поэты, особенно те, чье детство прошло в сельской местности. И всегда талантливо, проникновенно – ведь они пишут о родном, знакомом. И все-таки присутствует какая-то отстраненность, взгляд со стороны, как бы «впечатление туриста». Здесь – изнутри.

Я бежал не от шума и пыли,

а от срама в глухие места,

где деревни убитые стыли

и струилась в домах немота.

В пояс тихо клонилась ограда,

умирал позаброшенный склад…

Сквозь печаль я шагал безотрадно,

но спешить не хотелось назад.

Мне на плечи дожди моросили,

слёзы неба скорбны и тихи…

Умирают деревни России

как в убитом поэте стихи…

(стр. 46)

И еще:

Я шагал сквозь заросшее пастбище,

спотыкался, хотя был не пьян.

Мужиков унесли всех на кладбище,

Вместо пашен – кусты и бурьян.

А холмы и курганы покатые –

всё попало под снос и топор…

Чьи-то замки надменно-богатые,

чей-то наглый высокий забор…

(стр.51).

Умирают последние деревенские жители, дожив свой век в безлюдье, одиночестве и нищете.

Антонине Гавриловне Ильиной

В снежном затоне

стог занемог,

в дверь бабы Тони

впился замок.

К наглой железке

след замело,

за занавеской

жизнь унесло…

(«Зима», стр. 47).

Простыми словами, без истерики, автор рисует обстоятельства, в которые попали русские люди. Видно, что они были дороги поэту, и сочувствием к ним проникается и читатель. Таково свойство таланта – вызывать сопереживание.

Итак, говоря терминами альпинистов, поэт достиг той обзорной площадки, с которой многое можно увидеть, и он имеет право воскликнуть: «Спасите землю русскую и вы спасете мир…» (стр. 8), спасете мир для жизни и созидания.

Добравшись вместе с автором до вершины его творчества, мы, читатели, должны отдышаться, отдохнуть и потом уже двигаться в обратный путь.

Поруган, осмеян идеал поэта: «Девушки душевной красоты». Что же представляют из себя русские женщины, поддавшиеся на агитацию заменить окрыленнось, духовную сущность любви исключительно чувственностью. Для поддавшихся этой агитации женщин – главное, мне кажется, не деньги, а боязнь что-то упустить, не быть современной.

Покорёжена, мятая,

Вся черна и горька…

И попалась, проклятая,

у пивного ларька.

Отсверкала, строптивая

У хапуг и рвачей…

…………………………….

Жизнь на место поставила

без большой суеты,

так какого же дьявола

ты черней черноты!?

…………………………….

Всякий, даже ничтожество,

Взял тебя – и владей!

На лице твоем крошечном

Все пороки людей!

(«Ровесница», стр. 28).

Не дыши на меня чувствами!

Не опьянишь,

не старайся.

…………………………….

Щёки твои слёзосточные

для всех полыхают пожаром…

Пахнут чувства непрочные

перегаром.

(«Запах чувств», стр. 101).

Хамоватое нападение на русский язык стало модой. Люди, почему-то страстно его ненавидящие, к тому же малообразованные, стараются его исказить и унизить, а люди, имеющие власть, обезличить его преподавание в школах – не уделяется внимание родственности слов и их происхождению, реформы правописания – всякий раз это покушение на корень слова. И. С. Глазунов назвал свою книгу «Поле битвы – сердце человеческое». Перефразируя его, скажем: «Поле битвы – русский язык». Откликнулся на этот призыв и Скворцов.

У великих слов – единый корень,

в них фундамент из одних пород!

Триедины в радости и горе

благородство, родина, народ.

Даже слово русское – природа

с тем же корнем, в том же узелке!

Русский дух и русская порода

Матрицей таятся в языке.

(«Русская матрица», стр. 61).

Есть в сборнике стихотворение, поражающее своей лиричностью, ритмом, создающим впечатление напевности и грусти. Одухотворение природы, наглядность увиденного, вдохновившего поэта, делают стихотворение удивительно прекрасным и, если так можно сказать, объемным.

В хуторе брошенном,

вся покалечена,

с черной безлиственной головой

прячет плоды свои

яблоня – женщина

в хрупкой

единственной

ветке живой.

Все мы пребудем в объятиях осени…

Пусть посмеётся судьба надо мной,

Только бы люди

меня не забросили

так, же как яблоню с веткой одной…

(«Яблоня», стр. 63).

Обстановку, которая может затянуть, засосать человека, автор описывает так:

Друзья присели на часок

в квартире прибранной моей,

был вскоре тост: «На посошок!»

И расставались…

восемь дней.

Ушли друзья, пошли дожди…

Ну чем теперь я не босяк?

Остался крестик на груди

да гвоздик,

впившийся в косяк

(стр. 137).

И эта обстановка могла продолжаться не восемь дней, а всю жизнь. Но поэт проявил силу воли и выбрался из этой трясины.

Я сам кручу судьбы своей штурвал,

преодолел насмешки и угрозы.

(стр.79).

Что помогло ему выстоять?

Сны о детстве меня выручали,

в чёрных днях божий свет берегли.

(«Родные края», стр. 13).

Врожденное созидательное мироощущение, воспоминание о светлых людях, окружавших его в детстве, талант дали автору возможность избежать разрушения своей личности. И мы обрели замечательного поэта, при этом столь необходимого нам сейчас.

Как мы уже говорили, произведение Скворцова «Качели памяти» написано человеком русского архетипа, с позиций морали, понимания Добра и Зла, свойственных этому архетипу. «Художественное развертывание архетипа – это перевод его на язык современности», (К. Г. Юнг). Что отличает современную русскую поэзию, как и другие виды искусства? Мне кажется, глубокий психологизм, выпуклость и логичность образов, краткость, сжатость изложения. Все это присутствует в поэзии Скворцова:

Скончался друг…

Теперь повсюду

он будто рядом, он – кругом…

( стр. 147).

Коркой льда хрустит дорога,

Меркнет небо за рекой…

За родительским порогом

печка, ужин и покой.

(«Осень в деревне», стр. 53)

Всё, что в жизни пережито

в духоте дорог,

не забыто, а запито

на короткий срок.

…………………………….

Если эхо исчезает

как чужой восторг, –

память только засыпает

на короткий срок.

(«Прежние места», стр. 176).

Когда строка зовёт и дразнит,

и, вдохновляя, греет кровь

мне жалко вечера на праздник

и ночи…

даже на любовь!

(«Мысли на празднике», стр. 190).

И еще одна черта просматривается в мироощущении поэта: он разделяет людей не по национальному признаку и даже не по социальному положению. Люди с живой отзывчивой душой и люди бездушные – между ними в поэзии Скворцова проходит резкая грань.

Закончить свое повествование хочется на мажорной ноте, к тому же есть причина улыбнуться. Не помню, в какой книге, но точно прочла такое суждение Победоносцева о своем сослуживце: «Он обладал русским юмором, добродушным и беззлобным». Таким юмором обладает и автор книги, еще прибавить к этому редкую проницательность и наблюдательность. Я лично не могу не радоваться – узнаю себя:

Бабушка наша немного с приветом:

вышла на пенсию – стала поэтом!

Внучка трёхлетняя пролепетала:

«Ты почему музыкантом не стала?»

…………………………….

Всем чемпионам поставила б маты

без писанины, и меньше затраты!

Бабушка пишет о солнце и лете,

книгу издала – и счастлива этим.

(«Бабушка наша назвалась поэтом», стр. 161).

Даже слово встречается, которое употребляют мои домашние: «писанина». Поэт сумел передать, несмотря на подсмеивание, дружескую атмосферу в семье; сказалась его любовь к людям.

И еще отрывок из одного серьезного стихотворения, который можно все-таки отнести к юмористическим. И опять я удивилась – обо мне, о том, с чем я безуспешно боролась в себе годами.

не разбираясь в собственных гостях,

всё делать так, чтоб все довольны были.

(«Любить Россию», стр. 15).

Итак, не все плохо. Жизнь продолжается. Как сказал поэт: «конца у жизни нет» (стр. 142). И в самой природе заложена тяга к созиданию.

( вернуться назад )