журнал писателей России

Марианна СОЛОМКО      

«КАЧЕЛИ ПАМЯТИ» ВЛАДИМИРА СКВОРЦОВА

Владимир Скворцов – поэт, несомненно, русский, народный, вносящий в городскую поэзию живительную деревенскую струю. Стихи его отличает лиризм, светоносное начало и ясность мысли.

Недаром, знаток русской литературы Евгений Замятин в своих «Блокнотах» говорил о великой роли народного языка, как в художественной прозе, так и в поэзии. «Язык должен быть языком изображаемой среды и эпохи. Автора совершенно не должно быть видно. (…) У опытного мастера всегда есть уменье, не коверкая грубо языка, дать художественно-синтезированное впечатление подлинного языка изображаемой среды, – будет ли это мужик, интеллигент, англичанин, эфиоп или лошадь».

В поэзии Скворцова народная речь не выглядит стилизацией. Детские и юношеские годы Скворцова прошли на Новгородчине. Описывая родную природу, знакомых людей, поэт создаёт живые пейзажи и портреты, образный строй стихотворений погружает читателя в широкий круг переживаний автора за современную судьбу страны и её будущее, за будущее поколений, за гибельную судьбу русских деревень и людей их населяющих. И потому поэзия Скворцова находит отклик в сердцах широкого круга читателей.

Быть ближе и доступнее народу в своём слове – Скворцову это удается.

Поэт также поднимает остросоциальные темы. Но, даже самые болезненные и трагичные картины окрашены юмором – добрым, осторожным. Тот же Замятин писал: «Юмор, смех – свойство живого, здорового человека, имеющего мужество и силу жить. (…) Вы смеётесь над своим противником: это знак, что противник вам уже не страшен, что вы чувствуете себя сильнее его, это уже – знак победы. Это говорит, что мы имеем дело с литературным поколением более здоровым и сильным, чем символисты. Реалисты жили в жизни; символисты имели мужество уйти от жизни; новореалисты имели мужество вернуться к жизни.»

В этом смысле Скворцова можно назвать новореалистом.

У Скворцова смех не злой, он добродушный, но это и смех сквозь слёзы, в нём проглядывает боль и переживания за русского человека.

За сорок лет

Я жил в России дважды:

Мне в первой жизни

Было всё нельзя,

А во второй

Я осознал однажды:

Теперь всё можно!

Но не для меня…

Или:

Чтоб не видели бездомных и богатых,

Новым праздником глаза нам завязали. («День народного единства»)

Юмор встречается также и в лирике, в нём гордость за родные края:

На рогах я родился у чёрта,

Там болота, леса и вода…

Ни дорог, ни тепла, ни комфорта,

Только тянет, как в пропасть, туда!

Скворцова волнует вопрос смены поколений:

Какими будут пацаны,

Когда не станет ветеранов? («Поют и пляшут в поздний час»)

Он говорит, как прошивает суровой ниткой:

Отчаянья во мне клубится крик,

Когда я вижу, как над баком ржавым,

Звеня медалями, склоняется старик –

Солдат спасённой

гибнущей державы.

Ярко выделяется стихотворение «Любить Россию». Славянская душа, способная к глубокому сочувствию и сопереживанию, отдавая последнее обездоленному и нуждающемуся – высший моральный образец всех времён и нашего народа. Но, это уж кому дано.

«Любить Россию – ощущать себя

Владыкой мира и листочком вербы» – Скворцов видит мир метафизически, и диапазон его – не точка, не угол, не сектор. Это созвучно Рильке с его шириной охвата бытия:

…и я увижу, что земле мала

околица, она переросла

себя и стала больше небосвода,

и крайняя звезда в конце села —

как свет в последнем домике прихода.

Родина и Вера испокон были теми опорами, моральными столпами, на которых держался русский мир. Потому так важно «путь земной пройдя, не потерять ни Родины, ни Веры».

В стихотворении «Плач по деревенской Руси» представлена дилемма – деревня противопоставлена городу:

Там я был – юноша,

Тут я – старик.

Окружение, среда – формируют человека. Город старит, опошляет человека, делает его «обычным рабом городской суеты, позабытой иголкой в стогу», четвертует, очертовляет. Деревня же воскрешает древний симбиоз человека и природы. Природа восстанавливает, она есть эликсир молодости: «Мне б из ручья напоить своё тело…» – восклицает поэт.

В городе происходит пересмотр вечных ценностей, вернее, их опущение в Лету и, в то же время, подъятие культурной помойки на Олимп:

Народа в России всё меньше –

«Народных артистов» полно! («Чудная свобода»).

Вместо голосов звучит «фанера»:

Я давно б утратил веру,

Если б в роще соловьи

Тоже пели под «фанеру». («Лже – свобода»)

Нас окружает сусальный мир и, говоря космологическим языком, в одно утро мы рискуем проснуться и не увидеть ни одного атома из предыдущей Вселенной.

Искусство заполонили «Инцитаты»1 и политические кентавры, сидящие «в тёплых дуплах должностей»2. Теперь они рулевые парохода современности, за бортом которого настоящее, кондовое искусство с привязанным к горлу колосником, тщетно стенающее в пучине.

«Голубые» крови, взбурлившие в лжеправнуках, также высмеиваются поэтом («Я не вашего разлива»). Самозванцы, выдающие достижения и заслуги своих мнимых предков за собственные, и напыщенно кичащиеся по этому поводу подвергаются критике. К примеру, есть известные пианисты, именующие себя учениками Листа и Шопена, но они – носители и передатчики определённых традиций, а не носители чужих званий и наград. Да, пришла пора рытья в генеалогических корнях и выискивания знатных потомков. Мужицкая кровь нынче не в моде. Но Скворцов заявляет:

Я не вашего разлива,

Я крестьянский был с утра.

Он отмечает главное: «Лучше быть счастливой, чем простой княгиней» («Снятся мне хоромы…») и о себе: «Пусть не попал из грязи в князи, но и холопом я не стал» («Высокое паденье»). Дай Бог так каждому из нас остаться самим собой и обрести простое человеческое счастье.

Нельзя не вспомнить известный случай из биографии Бетховена, созвучный этой теме. Бетховен гостил у князя Лихновского и последний, будучи почитателем таланта первого, захотел, чтобы Бетховен сыграл перед собравшимися. Бетховен отказался, но Лихновский, как любой князь, не принимал отказы и даже приказал выломать дверь комнаты, где заперся Бетховен. Возмущённый композитор покинул имение князя и вернулся в Вену. Придя домой, он отправил Лихновскому письмо: «Князь! Тем, чем вы являетесь, вы обязаны случайности рождения. Тем, чем являюсь я, я обязан самому себе. Князей существует, и будет существовать тысячи. Бетховен же – лишь один».

Отдельное место в книге занимает любовная лирика, в большинстве своём она автобиографичная, и вносит трогательную окраску («Эликсир», «Халат», «Если ты моей не станешь»). Эти стихи, как неизлечимая временем живая рана, оставшаяся после разрушенной любви.

С любовной лирикой связана и тема одиночества («Робинзон любви»).

Скворцов задаётся также и вопросами метафизики бытия. Строки из стихотворения «Разговор с другом» – как размышление о жизни и смерти:

Какая жестокая эта дорога,

Которая только туда…навсегда.

Или: «Жизнь и рождение – случайность, закономерность – это смерть» («Закономерность»). И вот выход: Скворцов находит панацею от смерти – это «любовь к живому на земле».

Но даже на тему смерти Скворцов может шутить:

Ведь с рождения до смерти

У людей – последний путь! («Последний путь, или Повод выпить»).

В стихотворении «Желание» проглядывают пантеистические мотивы, где настроение лирического героя передаётся природе, где между очеловечиванием и соприродностью нет зазора. «Пусть в народе сохранится хоть одна моя строка» – таково желание поэта Скворцова и мы видим в этом своеобразное завещание.

В стихотворениях «Поэт живёт на небесах» и «В больнице» Скворцов, опять же, в шутливом тоне повествует читателям о том, как непросто быть поэтом, когда тебя не понимают окружающие: «на небесах живёт поэт, а все уверены, что рядом»; о нелёгком процессе духовного вызревания идей для создания стихотворений: «я в больнице лежу для духовного роста» и «так зерно полежит, а потом прорастает».

Некоторые стихотворения Скворцова содержат многомысленные метафоры, как бы останавливающие зрение и чтение и заставляющие размышлять. К примеру:

Умирают деревни России,

Как в убитом поэте стихи…

И сразу возникают перед глазами Пушкин, Лермонтов, Есенин, Рубцов. Без троеточия.

Стихотворение «О русских церквах» повествует об «особенностях» прихода новой религии – марксизма-ленинизма, когда «колокола с колоколен кидали, как птенцов из гнезда».

Интересно стихотворение «Я шагал сквозь заросшее пастбище» об освоении, вернее, присвоении русских земель «надменно-богатыми» и «наглыми» заборами. Краткий диалог показывает, что здесь, мы, скорее всего, имеем дело с принципом двойного кодирования текста:

« –Вы откуда взялись здесь, проказники? – спрашивает лирический герой детей, выпорхнувших из травы, – Мы приехали все из Москвы…» – и то, что проскальзывает в этом по-детски невинном ответе, возможно, считывается по-иному, согласно ментального уровня реципиента.

Ряд стихотворений Скворцова крепко впитали в себя традиции лучших русских поэтов. К примеру:

Стихотворение «Осень в деревне» отмечено есенинскими ритмами, здесь поэт выступает как продолжатель есенинских традиций («Мёрзнет мокрая дорога» – «Дремлет взрытая дорога»). Скворцов оживляет образы природы, наделяет их почти человеческой душой и образы становятся зримыми, понятными, родными. «Письмо к матери», «Томик стихов Есенина», «Слепок с ладони Есенина», – в этих стихах Скворцов отдаёт дань светлой памяти великому русскому поэту…

Стихотворение «Незрячие наследники Рублёва» наследует знаменитое рубцовское: («Взбегу на холм и упаду в траву, И древностью повеет вдруг из дола» – «В сырую кочку падаю лицом и трепещу в стенаниях, как птица…»).

Одно из центровых мест не только в книге, но и в творчестве Скворцова занимает «Русская матрица». О ней уже много было сказано. Возможно, это как раз то стихотворение, которое останется в истории русской литературы. Возможно, это одно из тех стихотворений, способных, подобно заветному заклинанию, разбудить и укрепить генеалогическую память.

А вот – встреча с Самой Совестью – «Встреча с Климовской старушкой». Аллегоричное, выдержанное во всём стихотворение. Коль при встрече с собственной совестью «больно к горлу подкатывает ком», – не иссякает надежда, и вера в человека, в то, что не истребятся вековые устои.

Стихотворение «Судный день» актуально в нынешние времена. «В ком есть любовь, и совесть есть, тот каждый день живёт, как судный» – тысячелетняя мудрость писем Сенеки никогда неистощима.

«Мне в России Руси не хватает» – в нём грусть по ушедшему, воспоминания о былом, об умерщвлённых традициях. Скворцов делает оптимистическое допущение – «Ведь была же дорога из дома, значит, где-то должна быть домой…», но – не воскресают из мёртвых. И задаёт («Я брожу под голубым экраном») риторический вопрос: «И не знаю, есть ли я на свете? Если есть, зачем же я умру?».

«Качели памяти» – стихотворение о прошлом и настоящем, о желании, наверно, каждого человека вернуться в юность, молодость, мечты, «я же в прошлое бегу, как в спасение своё». И действительно, память – фундаментальное свойство человека сохранять и накапливать информацию, лучше – положительную, с возможностью не только индивидуально возвращаться к пережитому, но и мочь передавать дальше эту важную информацию. В каждом из нас живёт память и опыт предыдущих поколений, от которых зависит резистентность нашей культуры, как на уровне отдельного человека, так и в целом на уровне всего народа.

Тема войны достаточно сложна даже для побывавших на ней. Поэт здесь берёт настоящие ноты, цепляющие, пронзительные («Письмо отцу-фронтовику», «Солдат вернулся», «Не горбясь»).

Поэт Скворцов достойный наследник литературных традиций великих русских поэтов, среди которых Есенин, Рубцов, Тютчев, Некрасов. Пейзажи, портреты родных людей, воспоминания детства, гражданская и любовная лирика, вопросы жизни и смерти – поэтический мир Скворцова многогранен. Ему удаются концовки и композиция стихотворений, в которых он соблюдает принцип эмоциональной экономии, что придаёт цельность, лаконичность и ясность образам.

Книга Скворцова многообразна по содержанию и разнообразию тем, она охватывает многие стороны бытия, и тем будет интересна для читателей. Не зря поэт говорит: «И, как моё стихотворенье, России всей принадлежу» – это отнюдь не ложный пафос, Скворцов принадлежит России и народу каждой своей строкой.

Хочется закончить эту статью по-настоящему оптимистическим убеждением-утверждением Скворцова:

«Жизнь может оборваться,

Конца у жизни нет!»

( вернуться назад )