журнал писателей России

И скажут через бездну лет…

Владимир Скворцов. Избранное. Стихи. СПб. 2014

Анализировать творчество человека, с которым дружишь не первый год и поэтическая судьба которого тебе далеко не безразлична, персонально для меня дело куда более непростое, чем если бы автор был для меня совершенно незнаком. Тогда сохранить объективность намного проще -- пиши, что думаешь и рассуждай себе о том, как воспринимаешь прочитанное… Здесь же ситуация намного сложнее. Разворачиваешь книгу и невольно страшишься -- а вдруг там помещено нечто такое, что будет тебя откровенно раздражать? Как об этом сказать публично, не ранив самолюбие автора и не положив тем самым конец многолетним взаимным симпатиям?..

Вот и роскошно изданный к юбилею автора том «Избранного» своего давнего питерского друга Владимира Скворцова я разворачивал с некоторой опаской. Знал, разумеется, что Владимир Степанович -- превосходный русский поэт, но все равно некая смутная тревога в душе присутствовала…

К счастью, автор быстро мое беспокойство развеял…

Будучи человеком глубоко интернациональным по своей сути, настоящим гуманистом в самом широком понимании этого слова, Владимир Скворцов все же, безусловно, в первую очередь поэт русский - яркий, социально активный, своих пристрастий не скрывающий:

Когда все нации сольются,

перемешаются цвета,

стихи мои лучом пробьются

сквозь наши смутные года --

и скажут через бездну лет:

он очень русский был поэт!

При этом автор отнюдь не пытается идеализировать ни себя, ни свое творчество, ни вообще роль поэта, как таковую:

В жизни у грешников память -- печальна,

мука -- бесплодна, а радость – случайна.

В жизни у праведных долгие годы

непониманье, нужда и невзгоды…

Что же поэту досталось на долю?

В ней -- и от грешной, и праведной -- вволю.

Так-то оно так, никто из настоящих поэтов образцом мещанской добропорядочности никогда не был, но даже искренне стремясь не выделяться среди прочих, Владимир Скворцов не может не ощущать в любой компании собственного одиночества:

Грущу в толпе, ломая пальцы,

поникла в мыслях голова:

мне жалко времени на танцы,

на тосты, водку и слова…

Я, словно гость в чужой эпохе,

пытаюсь быть таким, как все,

но жалко времени на вздохи

по табаку и колбасе…

……………………………..

Когда строфа зовет и дразнит,

и, вдохновляя, греет кровь,

мне жалко вечера на праздник

и ночи…

              даже на любовь…

Но в то же время Владимир Скворцов, как бы ни скрывалась его неугомонная душа в коконе одиночества, прекрасно понимает и другое -- именно голос поэта, именно стихи, если они, разумеется, настоящие, способны разбудить человеческую душу, встряхнуть ее от разрушающей долгой летаргии, заставить вспомнить о том, что существует на свете высокое, ради которого, собственно, и рождается человек. И если случаются в истории Отечества периоды, когда многое видится в черном свете, кажется беспросветным, только поэзия способна указать дорогу к свету. Что, кстати, подтверждается всей ее многотысячелетней историей. Кого, кроме Горация, Вергилия, Овидия, Катулла, Сапфо, Авсония помнит человечество из той далекой эпохи? Чьи имена сохранила? Разве что нескольких кровожадных императоров да поджигателя Герострата… Всё… А ведь с той поры жили на земле миллионы людей, которые и по богатству, и по могуществу, и по положению в обществе намного превосходили поэтов. И что же? От памяти о них даже праха не осталось… Значит, на каком-то подспудном уровне человечество осознает, что именно в поэзии таится то сокровенное, без чего человек перестает быть человеком, а существование общества становится бессмысленным:

Да будет мир от песен тесен,

чисты, как правда, русла рек!

В стране, где много добрых песен,

родится светлый человек.

Пока все песни не допеты,

нам не приходится тужить!

Пока в России есть поэты,

Россия будет жить и жить…

В то же время нелепо скрывать, что после распада великой страны в России настали не лучшие времена не только для поэзии, но просто для нормальной человеческой жизни:

На душе мрачней и горше,

ведь расклад в стране каков?

Осужденных много больше,

чем невинных мужиков.

За доходами и счастьем

люди едут в города…

Я бомжей встречаю чаще,

чем ударников труда…

Или вот это, пронзительное, тревожащее, не дающее успокоиться:

У отцовской избы

Только боль да усталость.

От крестьянской судьбы --

Это всё, что осталось…

Небывало метель

Ночью в окна лупила,

И чернела постель,

Как сырая могила.

Воистину, колдовские строки…

Владимир Скворцов -- поэт остросоциальный, не боящийся поднимать злободневные темы, от которых брезгливо морщатся поэтические эстеты либерального толка. Но ведь рядовой читатель, а таковых подавляющее большинство в обществе, жаждет услышать подтверждение своих собственных рассуждений из уст известных людей. И поэт зачастую уходит от «чистой» лирики, заменяя ее произведениями высокого общественного звучания:

Всё больше похоже на эхо былин:

во льду Ленинград

                            и в пожарах Берлин…

Как жутко

              знать правду о прошлой войне!

Но Жуков

              венчает её на коне!

Когда мы гордимся, нас просят учесть:

Всё в прошлом осталось:

              и доблесть,

                                          и честь…

Неправда!

России даются с бедой

и Маршал народный,

                            и конь удалой!

Обращаясь раз за разом к судьбам Отчизны, поэт не может не примерять на себя лично трагические судьбы своих канувших в жерле войны предков:

О тех парнях я думаю порою --

И кровь в висках пульсирует опять:

Сумел бы я вот так же за рекою

В последний путь, не горбясь, прошагать!?

Тема, безусловно, в отечественной поэзии не новая, но только Владимир Скворцов обронил это самое «не горбясь», придав стихотворению совершенно неожиданное звучание…

И все же самая сильная, на мой взгляд, сторона поэтического дарования автора -- лирическая. С первого же прочтения я влюбился в стихотворение Владимира Скворцова «Богослово», от которого не только веет светлой грустью по ушедшим годам, но которое еще и виртуозно написано:

Я, друзья, приеду снова,

поманите лишь рукой,

в дорогое Богослово,

где есть школа за рекой.

Были дни светлы, как строки

из ромашек на меже…

Приезжал я на уроки

на прадедушке «Иже».

Были вьюги, были грозы,

били пальцы по струне…

Там еще стоят березы

те, что помнят обо мне.

Как влюбился я когда-то

в этой школе небольшой!

Жил порой витиевато,

но с распахнутой душой.

Мне б во сне увидеть клёво,

как, седой, на вираже

скачет Вова в Богослово

на прадедушке «Иже»!

Чистые, пронзительные стихи, прочитав которые мало кто не встрепенется душой, не вспомнит о своем, давно пролетевшем детстве…

Сродни процитированному и еще одно автобиографическое стихотворение, которое тоже позволю себе процитировать целиком:

Каждый день -- девятый вал,

жизнь дает мне сдачи…

Я не зрел, я прозревал

через неудачи.

Чуть живой, бреду тропой,

данною мне свыше…

И такой шумит прибой,

что себя не слышу!

Я загнал своих коней

и кружу на месте…

Сорняки в судьбе моей

с ягодками вместе.

При всей социальной заостренности в стихах Владимира Скворцова нет и намека на злопыхательство. В этой связи невольно вспоминаются изреченные три с лишним столетия назад слова выдающегося английского поэта Дж.Аддисона: «Из всех представителей рода человеческого зависти и злословию более всего предаются плохие поэты!» Раскройте многие литературные издания -- сколько с их страниц выльется на читателя желчи и неприязни к товарищам по перу. И совсем иной дух царит не только в произведениях Владимира Скворцова, но и на страницах редактируемого им уже много лет журнала «Невский Альманах», одного из лучших, на мой взгляд, литературных изданий всего Русского мира. Сколько имен открыло это издание, скольких людей сдружило! И всё это -- безусловная заслуга главного редактора!

Завершая разговор о книге «Избранного» замечательного русского поэта Владимира Скворцова, нельзя не упомянуть и о том, что достаточно много места (на мой взгляд, даже слишком) в книге отведено произведениям юмористического и сатирического плана, заставляющих читателя улыбнуться, а порой и узнать себя в некоторых персонажах…Бесспорно, заставляет о многом задуматься, вызывает массу ассоциаций большой цикл венчающих книгу четверостиший. И хочется невольно повторить следом за автором:

Забуду я усталость и заботу,

едва успею Пушкина открыть…

Меня он заряжает на работу

и заставляет мыслить и творить.

P.S. Книгу Владимира Скворцова «ИЗБРАННОЕ. Стихи» можно приобрести в Доме книги (Невский пр., 28) или в Книжной лавке писателей (Невский пр., 66).

( вернуться назад )