журнал писателей России

Об авторе: Лауреат международной литературной премии «Облака» им. С.В.Михалкова; Лауреат премии «Золотая осень» им. С.А.Есенина; Заслуженный работник Республики Коми; Ветеран труда; Председатель союза писателей Республики Коми «Коми соловьи»; Депутат Совета района

СУДЬБА

Пути Господни неисповедимы... Жизнь на выдумки хитра... Эти выражения ко мне пришли в гости так же неожиданно, как первая трясогузка прилетает на север и своим хвостиком ломает весенний лед.

Прошло тридцать шесть лет, как мы расстались с Владимиром Скворцовым, когда мы с ним учились в Ленинградском университете на факультете журналистики. Я уже был на четвертом курсе, а он на втором. Это был 1977 год.

Мы бы, может, с ним никогда и не познакомились, но помогла случайность. На факультете журналистики зимой решили провести лыжные соревнования в Кавголово. Меня это мероприятие беспокоило тем, что я, бывший член юношеской сборной «Динамо», а позже – и член сборной «Трудовых резервов» и сборной Сыктывкарского университета из-за плотного графика учебы ни разу не вставал на лыжи.

Но, как всегда, на что-то надеешься. «Ну, – думаю, – многие из нас и на лыжах-то еле стоят, а я-то уж как-нибудь своим опытом и умением пройду назначенную дистанцию».

В Кавголово я приготовил лыжи, которые у нас называли «доски», переоделся в спортивную форму и – на старт. Конечно, я старался лететь быстро, применив все свои знания и опыт, но без тренировок было очень тяжело.

Тем не менее, после финиша всех участников, объявили, что я, Александр Некрасов, поделил 2 и 3 места с каким-то Владимиром Скворцовым.

Меня озаботила ситуация и удивляла тем, что есть среди студентов и хорошие лыжники. Я их на факультете не видел и не знал. Поэтому своих однокурсников я попросил найти моего соперника, чтобы с ним познакомиться.

Я спрашиваю:

– Ты – Скворцов?!

Он отвечает:

– Я – Скворцов!

Я внимательно посмотрел на щупленького, ничем особенным не выделяющегося студента. Меня удивило то, что у нас с моим соперником одинаковое время, как говорят – пуля в пулю! – и поэтому судьи поделил между нами второе и третье места.

Так мы познакомились с Володей Скворцовым. К сожалению, тогда мне уже не удалось узнать, кто занял среди нас первое место

Нам за призовые места, как помню, вручили по вафельному торту, и я угощал им своих товарищей по группе.

В 1977 году у меня на коми языке вышла книга стихов «Тувсов зэр» («Весенний дождь») в коллективном сборнике. Это, можно сказать, было великое событие. Не помню, чтобы кто-то из студентов у нас выпускал свои стихотворные сборники. Я радовался выходу книги и пригласил близких мне друзей отметить это явление. Конечно, и Володя Скворцов оказался со мной рядом.

Учеба — учебой, но мы разговаривали о поэзии. Я спрашиваю у Володи: «Кто твой любимый поэт?! Кого ты читаешь и почитаешь?!» Володя отвечает: «Читаю и почитаю Владимира Фирсова». И показывает мне сборник стихов В.И. Фирсова. Читает его стихи, объясняет, чем они его затронули и чем они хороши.

Так я зарубил себе на носу, что надо почитать стихи Владимира Фирсова. Ведь чтобы самому писать хорошо, надо знать лучшие образцы других авторов.

Отметил я свой «Весенний дождь» с близкими друзьями и снова за учебу, за работу над своим интеллектом и литературным мастерством и, конечно же, журналистским.

В 1978 году я учился на пятом курсе, Володя — на третьем. Встречались мы, наверное, не часто. Необходимо было учиться. Я писал дипломную работу. В этом же году я закончил учебу и получил диплом. И уехал в свою снежную Республику Коми.

И после этого мы с Владимиром Скворцовым не виделись. Я спрашивал впоследствии своих земляков-целевиков: «О Володе Скворцове ничего не слышали?! Где он?!». Мне отвечали: «Закончил учебу. Работал на радио. Женился на польке. Потом куда-то пропал!» Вот и вся информация.

Запомнил я Володю хорошо и на всю жизнь и его стихотворение, которое прочитал он какяго при одной из наших встреч о мальчике, который, вроде бы, прошел по его лыжне.

И вот прошло почти 36 лет, и журналисты из Коми Республики, побывав в Санкт-Петербурге, мне сказали, что кто-то меня спрашивал. Я спрашиваю фамилию. Не помнят. Я спрашиваю имя. Говорят: вроде, мол, Володя из «Невского альманаха». «Ну,— думаю,— Володя,— это один друг — Скворцов. Однокурсник Володя Баранов живет в Питере и мы с ним общаемся.

Позвонил Володе Баранову, чтобы он узнал телефон «Невского альманаха». Телефоны он мне достал. Звоню две недели. Отвечает автоответчик. И, потеряв уже всякую надежду, звоню и слышу голос: «Вам кого надо?» Отвечаю: «Владимира Скворцова!» Совершенно, показалось, чужой голос говорит: «Я и есть Владимир Скворцов!» Шутка ли, прошло 36 лет. Были зелеными и гибкими, как ивы, а стали крепкими и мощными, как дубы. За это время, конечно же, голос изменился как его, так и мой. Но все же вспомнили лыжные соревнования в Кавголово и убедились, что это мы с ним, а не случайные чужие люди.

При первом же удачном случае я послал Володе пять своих томов: «Как стать великим», 1993г.; «Ловъя кодзулбй менам» («Живая звездочка моя»), 1995г., на коми языке; «Звезды в росе», 1997г., перевод С.А.Есенина на коми язык с послесловием В.И.Фирсова; «Лымъялысь льбм» («Сыплет черемуха снегом»), 2005г. И песенник «Лоз бзын» («Синий причал»), 2010г.

Книги свои я послал ему, конечно же, не ради хвастовства, а ради того, что хотел сказать: «Дорогой Володя, я жив-здоров, слава Богу, и, к счастью, окончательно состоялся как человек и писатель».

О Владимире же, как о поэте, я толком ничего не знал. И поэтому я его просил выслать его книгу. И вот передо мной «Избранное», стихи — целый том.

В студенческие годы много кто что-то пишет. Потом люди забрасывают, понимая, что это очень тяжелая и неблагодарная работа, особенно в наше время. Я так говорю потому, что в литературе взобраться на Олимп мгновенно и даже с годами каторжного труда — удается очень редким людям.

К моему удивление и к моей радости, Владимир Скворцов не бросил свою поэзию, а в течение всех своих жизненных лет писал стихотворения, чем совершенствовал свою душу и свое мировоззрение, и я говорю со всей ответственностью: стал замечательным человеком, личностью и поэтом.

И вот я нахожу то стихотворение, которое он читал, когда учился на втором курсе ЛГУ. Называется оно «На побывку». Стихотворение привожу полностью, потому что считаю, что это произведение послужило одним из родничков его будущей поэзии.

Леса сугробами покрыты,

Ель у дороги, как монах.

Березы, словно Афродиты,

Сверкают мрамором в кустах.

Иду знакомою дорогой –

И сельский слышится мотив.

Строй сосен вытянулся строго,

Свое дыханье затаив.

За поворотом показалась

Деревня тихая моя.

Ей что-то, видно, примечталось

Под синим небом января.

Не замечает, как с пригорка

Солдат спускается к реке,

Ликуя сердцем, от восторга

Перчатки комкает в руке.

Смотрю с улыбкой: шапку снега

Надвинув лихо набекрень,

Спит беспризорная телега,

Уткнувшись в старенький плетень.

А через поле в ряби света –

Навстречу солнечному дню –

Розовощекий мальчик чей-то

Уже провел мою лыжню…

Вот эти-то последние строчки стихотворения мне и запомнились на всю жизнь. Наверно потому, что как у Володи Скворцова, у меня в поселке Позялом тоже была своя лыжня. И даже тогда, когда нас с ним судьба забросила в другие края, то у нас на Родине «мальчик чей-то» вместо нас проводил ту же лыжню, что и мы проводили когда-то. Вот он смысл жизни. Любовь к Родине. Преемственность поколений.

Мы, как птенцы, обретали свои крылья и летели вдаль, к новым горизонтам, прославляя своими трудами нашу заботливую Родину-мать. А после нас по нашей лыжне шли другие поколения, крепли, взрослели и становились так же настоящими сынами своего Отечества.

Все строчки этого стихотворения мне очень дороги и близки по духу: и «леса сугробами покрыты», и «ель у дороги, как монах», и «березы, словно Афродиты, сверкают мрамором в кустах». Это же святая чистота северной природы, северного пейзажа. И среди этой красоты человек, который здесь родился и жил, он просто не может не быть поэтом.

Когда вокруг все поет и дышит, разговаривает с человеком, действительно, мир кажется сказкой. Береза на севере вообще считается святым деревом. Ей поклонялись, как богине, и устраивали празднества вокруг нее. Береза является и кормилицей. Из нее делают лыжи^топорища, приклады автоматов. Кто не ценит в бане березовых веников?! Кто откажется в летнюю жару выпить сохранившийся в леднике золотистый березовый сок. С какой радостью дети и взрослые собирают в лесу первые подберезовики с румянящимися шляпками...

Городской житель никогда не сможет написать:

Иду знакомою дорогой –

И сельский слышится мотив.

Строй сосен вытянулся строго,

Свое дыханье затаив.

Человек возвращается домой после долгой разлуки, и он уже слышит голоса своих родных и знакомых, видит их улыбки, приветствия, в конце концов, их радость, что близкий человек вернулся домой живой и здоровый.

И сосны вместе с героем слушают этот родной сельский мотив, радуясь за возвращение домой родного и дорогого человека. И чтобы герою не мешать слышать душу Родины, сосны, как солдаты, вытянулись строго, даже затаив свое дыхание.

Это стихотворение Владимира Скворцова будет сопровождать и присутствовать при нем всю его жизнь, как у С.А.Есенина «Белая береза».

Очень редко встретишь, особенно в нынешнее время, таких, как любил говорить большой русский поэт В.И.Фирсов,— совестливых и честных людей, как Владимир Скворцов. Это подтверждает вся его поэзия. В каждом стихотворении читатель почувствует, как больно приходится его сердцу, когда он видит несправедливость и ложь, которые царят в сегодняшнем мире.

Плачут русский и татарин:

— Над страной навис туман!

Раньше был герой Гагарин,

А сегодня — наркоман.

Люди были крепче стали!

В каждом сердце — огонек.

Раньше мудрость почитали,

А сегодня; •»-»- кошелек.

Казино богаче храмов,

Балом правят фраера.

Раньше был звездой —- Харламов,

А теперь «звезда» — Шура?!

Разве такие строчки может написать равнодушный человек?! Ритмика стихотворения напоминает самого замечательного и великого поэта А.Т.Твардовского: «Берег — левый, берег — правый». А.Т.Твардовский воспевал героизм рядового солдата, идущего насмерть за свое Отечество. А Владимир Скворцов защищает свою Родину, как тот солдат, сегодня от воров и подонков, которые губят ее, как размножающиеся вредные насекомые. Стихотворение дышит своей народностью и народным гневом, тем более интернациональным: плачут не только русские, но и татары, и другие народы. Только глубоко думающий и переживающий талант мог выдать такие строчки.

Только мне стоило на одном из выступлений прочитать эти строчки перед читателями, как все подхватили их и читают по Республике друг другу наизусть с разными вариантами. К примеру:

Плачет русский и татарин,

Даже плачет бедный грек.

Раньше был герой – Гагарин,

Ну, а ныне – гомосек.

Это ли не народность Владимира Скворцова.?!

Но настоящая народность любого поэта, прежде всего, видна и в его любви к самой жизни, к природе, к каждому лепестку и былинке. Читаю стихотворение с совершенно обыденной картиной, ничего сверхъестественного нет, но сквозь слова, сказанные поэтом, видны его душа и сердце, которые боготворят жизнь в самых ее, вроде бы, незначительных проявлениях:

Когда в сырых березняках

Растают снежные подушки,

У влажных кочек на щеках

Взойдут зеленые веснушки.

Здесь, словно птица, свой восторг

Не в силах я в себе скрывать:

И каждый майский бугорок

Я в щечку рад поцеловать.

Меня здесь поразила та любовь к земле, любовь к своей Родине, что поэт готов поцеловать не только «кочку с зелеными веснушками на щеках», но даже просто каждый майский бугорок. И это правда. Я ему верю. Он такой и есть. Потому что он каждой клеточкой своей души чувствует, что и он часть этой живой природы. И пока жива эта природа — он и сам будет жить среди неё, дышать весенним воздухом и радоваться восходу животворящего солнца.

Замечательно стихотворение «Яблоня» по своей трагической философии.

В хуторе брошенном, вся покалечена,

С черной безлиственной головой,

Прячет плоды свои яблоня-женщина

В хрупкой, единственной ветке живой.

Все мы пребудем в объятиях осени...

Пусть посмеется судьба надо мной,

Только бы люди меня не забросили

Так же, как яблоню с веткой одной…

Люди, во-первых, ныне очень разные. Не то что бросить и оставить могут яблоню одну, но и совсем ее могут сломать или срубить. Во-вторых, я думаю, что эта яблоня является замечательным примером мужества и героизма, потому что она борется за жизнь и с веткой одной jj на ней растут яблоки. Яблоня заброшена людьми. И если, так называемые, люди ее забросили, возникает вопрос: «Какие это люди?! Хорошие или плохие?!»

Но если даже и хорошим людям пришлось оставить яблоню, как говорят, на произвол судьбы, то она, яблоня, не одинока. Ее каждое утро встречает и приветствует радостное утреннее солнце, согревая своими золотыми лучами, каждое утро ее целует нежный весенний ветер, землю около нее разрыхляет парной летний дождь.

Так же и человек... Когда кажется, что ты совсем одинок, то это очень большая ошибка. И сама жизнь подтвердила всей своей сущностью, что Владимир Скворцов связан тысячами, миллионами невидимых нитей с самой жизнью и с прекрасными друзьями. Поэтому он сегодня жив-здоров, слава Богу, и далее здравствует на благо всему процветающему миру.

«Избранное» Владимира Скворцова состоит из восьми разделов. Каждый из них сам по себе интересен и можно привести множество прекрасных примеров поэтического прозрения и удачных находок. Но я поставил перед собой задачу найти самое сокровенное в стихах Владимира Скворцова. И надеюсь, что нашел... Это прежде всего патриотизм и нежная любовь к родной земле, где он родился, вырос, учился и работает. И в конце своего высказывания об «Избранном» привожу прекрасное стихотворение автора, которое и характеризует все его творчество:

Искал я старое селенье,

Нашел пустырь и лебеду...

Там, словно сердцу в утешенье,

Светилась лилия в пруду.

Иваны, Яковы и Маши —

Ушли в иную параллель...

Осиротели села наши —

Страны великой колыбель.

И в понедельник, и в субботу —

У тишины один куплет...

И если есть в округе кто-то,

То местных жителей там нет.

Я шел с тоской исповедальной,

Понять пытаясь на ходу:

Кому в глуши с надеждой тайной

Там светит лилия в пруду?!

При жесточайшей разрухе великой страны, при гибели сел и деревень, при безвременной гибели миллионов Иванов, Яковов и Маш, жизнь не погибает, не останавливается, она торжествует своей живучестью и красотой над всем мировым хаосом и мраком – этому доказательством является лилия, которая светится в пруду,.

Так же и поэзия у Владимира Скворцова светится, излучает благотворящий свет добра и радости, справедливости, как его лилия в пруду. Пусть же так она и будет светить в дальнейшем, и приносить радость всем людям.

17.04.2014 г.

( вернуться назад )