* * *
В чашке чёрный кофе.
Ломтик хлеба.
Благодать. Душа летит в зенит.
Синее фарфоровое небо
Ласточкою в воздухе звенит.
Выпью кофе. И глаза закрою.
Лучик солнца задрожит на лбу.
Птичий май весёлою листвою,
Как водою, окатил избу.
Не хочу ни шума, ни участья
В шуме – этим душу не согреть.
Милое доверчивое счастье –
Жить открыто,
словно песню петь.
* * *
С мечом играли и с огнём,
Смешали быль и небыль.
Наш век – наш дом.
Мы сами в нём
Передвигали мебель.
Но стал бездомен человек –
Мир внутренний разрушен.
Мы обустраивали век,
Не обустроив души.
* * *
Малым обходимся –
просим немного.
Радует солнечный свет.
Уполномоченный
Господа Бога –
В тёмной России поэт.
Виллы в заборах –
убежища нищих
Духом, кладбищенский прах.
Бог оделяет духовною пищей
Тех, кто с молитвой в ладах.
Все добродетели наши
воспеты,
А за грехи – Божий суд.
В храмах – священники,
в толпах – поэты
От мракобесья спасут.
* * *
Не понять потомкам
жизни предков.
Наша память,
как предсмертный вздох,
Коротка. А шрамы –
лишь пометки
К болям и трагедиям эпох.
Черный вечер
выпит с чёрным кофе.
В памяти – провал и темнота.
Сквозь туман
чернеет на Голгофе
Ночью тень распятого Христа.
|
* * *
Тихий полдень.
Мягкая прохлада.
Вдоль дороги –
пёстрый травостой.
Мама коз пасёт, а если надо,
Лечит шустрых коз
святой водой.
Птичий свист
и невесом, и тонок.
Рядом дом –
не мал и не велик.
Сладко спит на Библии
котёнок,
Словно нерадивый ученик.
Отцветает липа. И знакомо
Светит солнце.
Мир душист и прост.
А глаза закрою – возле дома
Вижу мать и стадо белых коз.
* * *
Я на спине лежу, кусая стебель
Травинки. Дремлет зной
в хмельном бору.
Как водоросли в океане, в небе
Колышутся деревья на ветру.
И хвойный аромат,
и синь над сушей.
И птичьи песни
в дальний путь зовут.
И облака,
бесплотные, как души
Библейских предков,
по небу плывут.
* * *
Деревня в ночь вплывает,
как фелюга.
Вокруг – сугробов белые стада.
Февраль.
Долгоиграющая вьюга.
Мелодия печальна и проста.
В бревенчатой избе тепло
как летом.
В подполье
пахнет дождиком земля.
Не сплю… Над головой
скрипят под ветром
Стропила,
словно мачты корабля.
Тоскуя об утраченной Отчизне,
Попью чайку и вьюге подпою.
Я, русский пилигрим,
устав от жизни,
Ищу покой в заснеженном краю.
Я здесь один…
Нет ни жены, ни друга,
Но я готов прожить годов до ста.
Февраль.
Долгоиграющая вьюга.
Мелодия печальна и проста.
|