журнал писателей России

ИЗ РЕДАКЦИОННОЙ ПОЧТЫ

Елена ДЕРБИЛОВА окончила Харьковский художественно-промышленный институт в 1982 г. Специалист по книжной графике и каллиграфии. Преподавала в училище искусств в городе Набережные Челны. В настоящее время работает в Харьковской государственной академии дизайна и искусств. Автор книги «Дар шрифта» о Харьковской школе шрифта (изд. «Ксилон», Харьков, 2003 год). Печаталась в журналах «Новый коллегиум» (Харьков) и «День и ночь» (Красноярск). Готовит к печати новую книгу стихов «Небеса без края» (ИПЦ «Ксилон», Харьков). Предлагаем вниманию читателей несколько стихов из названного сборника.

ЧЕЛНЫ

Город ночной сотрясают цикады –

Призрачный хор

Ритма пульсацию звёзд мириады

Слушают, слушают сотни веков.

Отрезонируют стены высоток,

Чётки сигналов ссылая в простор.

Неба румянец

                 предутренний кроток,

Солнца чуть

               слышимых струн перебор.

Лифтом спускаюсь

                     к берёзам в аллею,

Что Мандельштама

                        нашепчет всегда.

Там колоннада двойная белеет,

Тонких ветвей отпустив повода.

Первый трамвай

                  рассыпает трещотку,

Вдоль колоннады берёзовой мчит,

Вспомнит мотивчика первую нотку

Первая птичка, спросонья кричит.

МАЛМЫЖ

              «Сивка-бурка, вещая каурка,

              стань передо мной...» (сказка)

Мы стремились сюда без оглядки

На приманку словечка - Малмыж.

У слияния Шошмы и Вятки

На крутом косогоре стоишь,

Домик брата, внизу на равнине

Простирается лентой река

И леса - взором сколько окинем!

Осень золотом шьёт пояса.

Тишина. Опадает в ладони

Проплывающей лодочки плеск

За стерлядками в вечной погоне

И воды селенитовый блеск.

Утром вата туманная. Хмуро.

Ели синие в ближнем лесу

Илью Муромца прячут с каурой.

Красных яблочек им принесу –

Ветви гнутся под

                  тяжестью райской,

Кисло-сладкой, от леса щедрот.

Опьяняет прохладой токайского

Терпкий воздух - до края нальёт.

Держит улица церковь белёную

И домишек бревенчатых ряд,

Ворота под рябиной склонённою

О Малмыже былину твердят.

За резьбою оконною — барышни,

И гусарский мелькнёт доломан

В оперении птиц. Там боярышник

При дороге влечет шарабан

В лужи топкие. Воспоминание

Дней минувших ведёт череду:

В белой церковке было венчание

В девятьсот позабытом году.

Близких тех.

Как пчелиный прополис

Заварю, с молоком стану пить

Эти крохи, когда мегаполис

Утомит, норовя покорить.

От небес, от воды - от природы

Об извечном со мной говоришь,

И в любом проявлении года

Ты векам неуступчив, Малмыж.

***

Здравствуйте! Мне понравились следующие слова из «Невского альма­наха» №5 за 2007 год «В то время, когда книжные магазины и уличные лотки завалены рекламной и порнографичес­кой продукцией, мы пропагандируем высоконравственные произведения пи­сателей, художников, композиторов и сохраняем чистоту художественного слова, морали, духовности и патрио­тизма».

Я не писательница, однако иногда мыслей в голове становится так мно­го, что приходится выплескивать их на бумагу или монитор. Но мучает один вопрос: нужно ли кому нибудь это?

С уважением, Индира Салихова

ВЕРТИКАЛЬНЫЙ МИР

Мы живем в вертикальном месте. В мире, где всё подчинено жестокому закону выжива­ния. В мире, где разобраться в человеческих чувствах оказывается сложнее, чем найти дорогу в непроходимых джунглях. Люди стре­мятся вверх, в небеса, к Земле Обетованной, забывая о том, что её зеркальное отображе­ние находится у них под ногами.

Небоскребы возносятся к облакам, а где-то внизу, на дне, живут отверженные. Им чужд мир вертикалей, они находятся на периферии горизонтального, каждую минуту рискуя по­терять свое последнее пристанище и кануть в Небытие. В Небытие, холодное, как ледяное молчание снегов, где нет понятий «друзья», «любовь»... Они остаются в его пределах, пе­ревоплощаются в фантасмагории, теряют свое реальное значение. Они растворяются в безысходном мире вертикальности, ртутны­ми шариками растекаются по человеческим судьбам, ломая и коверкая их. А вертикаль­ный мир с холодным равнодушием продолжа­ет покорять Землю, отбрасывая за ненужнос­тью мешающие ему обломки человеческих судеб...

КОНЕЦ ЛЮБВИ

Глупое мое, молчи! Не выдай себя, затаись - ведь ты же могло раньше! Не унижайся по­напрасну, поверь: он не оценит этого! Другая заняла место в его сердце, другой поет он свои песни. А ты молчи, только смотри на все про­исходящее с болью, затаенной в самой глуби­не твоей и отражающейся лишь в глазах.

Нет, глаза не хотят видеть - их застилает пе­лена упрямых, непрошеных слез. Но глазам не суждено плакать! Молчи, глупое! Маленькая печальная морщинка залегла между бровей -спрячь! Не выдавай себя! Но ведь получалось же раньше прятаться от назойливо-жестокой действительности, что же ты?..

Слезами исходит сердце... Да перестань, неугомонное! Как можно быть таким наивно-глупым и так сжиматься при встрече с ним? Вырвать бы тебя из груди, как сделал это смелый Данко, но не отдать людям: к чему ты им, такое слабое и глупое? Растоптать, уничто­жить - и жить с камнем в груди вместо сердца, постепенно затворяясь в свой серый футляр безнадежности и тоски...

Глупое, стань Ларе подобно! Превратись в бесплотную тень! Ты образом своим будешь напоминать людям, что любовь не вечна на земле: она - изменчивые воздушные замки Фата-морганы, где нет жизни и все лишь призраки, призраки... Ты видишь там Лару? Это отец мой, ему несу я все свои фантазии. Прими меня в свою тихую обитель! Отец, хочу быть тебе подобной!..

... В тень превращаются руки... писать не­льзя более... Прощай, глупое! Прощай...

РЫЦАРЬ ПЕЧАЛЬНОГО ОБРАЗА

Плачет ночь тоскою поминально,

Мир горюет о Судебном дне.

Только Рыцарь образа печального

Ищет приключений на 3емле.

Он сидит на крупе Россинантовом

С грозным копьецом наперевес!

О законах рыцарства талантливо

Прорицает сборищу повес.

В смелости оруженосца верного

Нам не должно сомневаться, нет!

Рыцари отважнее, наверное,

Не видал покуда белый свет.

Коли встретишь старца безрассудного,

Ты над ним смеяться не спеши:

Он в плену воображенья чудного

Прячется от мира чёрной лжи...

( вернуться к содержанию номера )