журнал писателей России

Николай АСТАФЬЕВ

Алёша с детства любил это место на окраине Снигирёвки. С тех самых пор, как приходил сюда с бабушкой Василисой. Бывало, пойдут в поле, пересекут танковый ров, обогнут воронки, заполненные водой, и, как бы исподволь, наткнутся на родничок с ключевой водой – холоднющей зимой и летом. Вытекал он, как казалось Алёше, из пня некогда росшего здесь дерева, от которого со временем ничего не осталось, кроме внешней оболочки, в которой кем-то был сделан «П» - образный вырез для стока воды. Окружён был родник сочными саблевидными камышами.

Алёша любил вглядываться вглубь родника и следить, как на дне его веселятся пяток серебристых фонтанчиков, разгоняющих серые песчинки. Знали о существовании родника не только сни-гирёвские, но и жители посёлка Пески, через который проходило шоссе Ленинград – Москва. Вода из родника имела необыкновенный вкус и пользовалась спросом…

Прошло время. Как-то, проезжая мимо Снигирёвки, Алексей решил посетить места, где промчалось его босоногое детство. Он с трудом нашёл танковый ров, затерявшийся среди стихийно возникшего, но позже узаконенного садоводства «Победа». Блуждая по его затейливым переулочкам, он удивлялся скорости возведения шикарных коттеджей на месте некогда невзрачных домиков, скопление которых презрительно именовалось «шанхаем». За полвека на поле выросли толстенные осины и янтарные сосны.

Алексей попытался отыскать родник сам, надеясь на интуицию, но у него ничего не получалось. На счастье, ему повстречался дед, которому на вид было лет восемьдесят, не меньше. Он оказался старожилом Снигирёвки и помнил, как по этому, ныне исчезнувшему, полю «при Никите» бродили стада коров.

– А что касается родника, – заметил Сан Саныч (так он назвался), – при делёжке земли родник «приватизировал» местный парень из «новых русских». Мало того, что родник оказался на его территории, он решил превратить родник в личный водопровод. А потом, похоже, пожалел об этом.…С водой у нас, как помнишь, всегда было туговато. Короче, задёргали его соседи своими хожденьями да просьбами: «Борисыч! Нацеди ведёрочко, дай воды!..». Сначала он врезал трубоотвод, чтобы не надоедали, после чего его трубопровод забарахлил, поскольку «давление в нём стало падать». В конце концов, отрезал он и ту и эту «хреновины», а металлический колпак над родником с тех пор так и остался. Да ты и сам можешь убедиться! Тут недалеко, пройди до конца этой улочки и поверни направо.

Пожав деду руку, Алексей, минутой-другой спустя вышел на зелёную полянку, в центре которой в конусообразном углублении, окружённом невысоким валом, торчала ржавая труба, наглухо заваренная сверху, но имеющая носик, из которого также свободно текла вода. Родник обнимали заросли тысячелистника в обнимку с «куриной слепотой» и лопоухими репейниками…

Алексей подставил ладонь и сделал осторожный глоток. Вода отдавала железом, и, недопив, он выплеснул её остатки на траву. «Вот уж точно: ни себе, ни людям!» – подумал Алексей и медленно поднял голову на высокий забор из белого кирпича, за которым виднелись бурая черепичная крыша, просторный балкон и бревенчатая стена с телевизионной тарелкой.

Он развернулся и медленно побрёл к автобусному кольцу, забыв о взятой «на всякий случай» фляжке, оттягивающей карман.

Санкт-Петербург

( вернуться к содержанию номера )