журнал писателей России

О блокаде ленинградской знаю я не из кино…

  Александр КРЮКОВ

Александр Николаевич Крюков родился в 1933 году в Ленинграде, где прожил самый тяжкий первый год блокады. Пишет стихи с детства, учился поэтическому мастерству у известного ленинградского поэта Л.И.Хаустова в студии литературного творчества во дворце пионеров им. А.А.Жданова. Печататься начал с 1948 года, когда в газете «Ленинские искры» было опубликовано стихотворение «Мичурин». А.Н.Крюков – профессиональный журналист, работал в Сибири в газете «Тувинская правда», в многотиражной газете «Молот» на Невском машиностроительном заводе, где руководил организованным им литературным объединением. Много лет редактировал научные труды в Высшем политическом училище МВД СССР, в Санкт-Петербургской юридической академии. Им опубликованы книги стихов «О, Родина моя, Россия…», «Бессмертие принявшие солдаты». На стихи А.Н.Крюкова написано немало песен, романсов, кантаты .

О блокаде ленинградской

Знаю я не из кино.

С теми, кто в могиле братской,

Мог и я лежать давно.

Был и я живою тенью,

Всё прозрачней с каждым днём.

Вместе с вами, прометеи.

Жил мальчишкой под огнём.

Мы один вдыхали воздух,

Крошку хлебную деля.

Нас одна зимой морозной

Принимала всех земля.

И в утратах бесконечных

Не теряли мы мечты.

Мы познали человечность

Самой высшей высоты.

В тех, кто выжил – и поныне

Бьётся пламенем в сердцах

Наша первая святыня –

Боль блокадного кольца.

Нами жизнями оплачен

Каждый мирный день страны –

До сих пор берёзы плачут

В дни победные весны.

ПАМЯТИ ОТЦА

Мы простились у дома с тобой,

Прижимаясь к шинели солдатской.

И от нас навсегда прямо в бой

Уходил ты на фронт Ленинградский.

Были грустны глаза у тебя,

Беспокойны и влажны у мамы.

- Береги, дорогая, ребят, -

Крикнул ты, уходя за бойцами.

Бил врагов ты под Красным Селом,

Шёл в атаку на Невской Дубровке,

Но однажды в бою обожгло -

Ты упал и замолкла винтовка.

В День Победы ты слово сдержал.

Ты пришёл к нам, отец, на побывку:

Ты приснился нам, старший сержант,

Только с очень усталой улыбкой.

Постоял ты в шинели в дверях,

Оглядел нас, не вымолвив слова,

И ушёл, как уходит заря,

Растворяясь туманом лиловым...

Ты сегодня стоишь над Невой,

С каждым годом, глядишь всё моложе.

Ты такой же, как прежде, живой,

Но и в камне за нас ты встревожен.

ПАМЯТИ ТЁТИ

Ей было так немного лет.

Она впервые полюбила.

Садовой улицей чуть свет

В блокаду на завод ходила.

Просила старшая сестра:

- Сестрица, Катенька уедем...

- А кто же будет Ленинград

Спасать? Умершие соседи...

Она неделями ждала

Солдатских писем треугольных;

В холодной комнате жила,

Наедине с своею болью;

Не покидала свой завод;

Точила гильзы по две смены,

А в ночь на сорок третий год

В парадной покачнулись стены...

Ей трудно сделалось дышать.

Oнa присела на ступени

И руки никогда разжать

Уж не смогла, обняв колени.

К её печальному холму

На Пискарёвке многи лета

Известный Богу одному

Приносит белых роз букеты...

ПАМЯТИ БАБУШКИ

- Только бы дождаться мужиков, -

Говорила бабушка в блокаду. -

Как бы стало на сердце легко,

Как была б я нашим встречам рада.

Все ушли. Вестей давно уж нет.

Лестницы от инея белеют.

Хлеба нет. Воды и света нет.

Все живые – голодом болеют.

Не дождалась бабушка, ушла

К Ленюшке на Волково, к народу...

Мама через город провезла

В феврале сорок второго года.

22 ИЮНЯ 1942 ГОДА

Это было у нас на Садовой,

У Майорова, в сорок втором.

Шли мы с братом из школьной столовой,

Суп несли из травы с топором.

День июньский был светел вначале,

И казалось, не будет и зла.

Но враги год войны отмечали -

Зaтянула Садовую мглa.

Разорвался снаряд возле школы,

Каменистую землю разнёс.

И обжёг брату щеку осколок.

А меня - лишь коснулся волос.

Из-под клёнов зенитки забили -

Так, чтоб знали Юсуповский сад,

Чтоб уже никогда не забыли,

Как умеет бить русский солдат.

Помню я - у окна райсовета

Человек, окровавлен, осел,

И дружинницы в синих беретах

Понесли его в самый обстрел.

Этот миг не забыли и камни,

Принимавшие грудью снаряд...

- Ты их раны не трогай руками:

И гранитные раны болят.

* * *

Почти все сверстники мои на Пискаревке.

Я с ними мог учиться и дружить.

Я с Божьей помощью тогда прошёл по бровке

Могилы братской и остался жить.

      Меня спасли в ту тяжкую блокаду

      Святая материнская любовь,

      Зенитки из Юсуповского сада

      И патефон, который вновь и вновь

Я заводил и бесконечно слушал.

В далекий мир меня он уносил.

И мне казалось - я чего-то скушал,

Чего-то очень ценного испил.

      Сосед внизу, под нами, дядя Мотя

      Еще был жив. С бидончиком воды

      Зашли мы с мамой. Он одну из сотен

      Стоявших книг мне подал за труды.

То были басни дедушки Крылова.

В них было столько светлой доброты.

В них каждое играло жизнью слово -

Мне говорило: должен жить и ты!

                                          Санкт-Петербург

( вернуться к содержанию номера )