ГРИФ

КОЗЛОВ Вильям Федорович (03.11.1929 г. Бологое Калининской обл.) - прозаик.

Трудовую жизнь начал в 1945 г., был землемером, чертежником, радистом, актером театра, журналистом. Печатается с 1957 г., опубликовал около пятидесяти произведений для детей, юношества и взрослого читателя. Романы и повести переведены на многие языки народов бывшего СССР, издавались в Польше, Чехословакии, Болгарии, Германии, Японии и др. странах. По его произведениям поставлены кинофильмы и телеспектакли. Лауреат Всесоюзного конкурса на лучшую повесть для детей (1982). Всероссийскими премии: им. А. Грина (2004) и им. И. Гончарова (2006). Награжден орденом «Знак Почета» (1979). Академик Петровской академии наук и искусств (1992) и член Международной Славянской академии наук, искусств и культуры (1994).

Член Союза журналистов (1958). Член Санкт-Петербургского Союза журналистов с 1958 г. Член Союза писателей России с 1963 г. Почётный гражданин города Великие Луки.

Его привезла в деревню Петухи Длинная Света из Санкт-Петербурга летом 1996 года. Хотя отношения у меня с этой высокой красивой женщиной почти оборвались после ее скоропалительного замужества, однако изредка мы встречались. Я был удивлён, получив телеграмму о её приезде. Подумав, что наверное, Света поссорилась с мужем и снова вспомнила меня, утром отправился в Лесное к поезду "Ленинград-Полоцк", тогда он ещё так назывался. Позже "реформаторы" позаботились о том, чтобы этот очень удобный поезд снять с маршрута, как и все автобусы. Теперь станцию Лесное со всем миром связывали два местных поезда...

Стоял конец мая. Лиственные деревья окутались молодой глянцевитой листвой. Сосны и ели, казалось, задевают своими остроконечными вершинами низкие пышные облака. От Петухов, где я жил в старом деревенском доме, до станции было два километра. Песчаная дорога то поднималась на крутые холмы, то скатывалась в прохладные низины. Перед Лесным справа уже начинало просвечивать небольшое овальное озеро, которое местные называли "Бычьим глазом", здесь не рыбачили, потому что захламлённые буреломом берега были топкими. Любуясь тихим озером, я всякий раз представлял себе, что здесь в глубокой древности обитал зелёный дракон, который поднимался из коричневой глубины и смотрел своими огненными глазами на небо с облаками... Изредка тут можно было увидеть небольших озёрных чаек с красными клювами, а вот утки не селились.

Места здесь красивые, поселок Лесной раскинулся на берегах двух озёр: Малого Ивана и Балаздыни. От домов огороды спускались к самой воде, где чернели рубленые бани. Небольшой белокаменный вокзал стоял как раз напротив санатория "Голубые озёра" Зимой он прозябал, а летом наезжали отдыхающие, в основном пенсионеры по льготным профсоюзным путевкам. Современный рынок проник и сюда: открылись частные лавочки и ларьки, где торговали всякой всячиной. Продавали и с машин, разложив на капотах немудрёный товар. Одно время в самом центре открыл на месте столовой свой шинок усатый толстяк по прозвищу Борман. Несколько лет он травил местных и отдыхающих дешёвой самопальной водкой, а потом, набрав в долг крупные суммы у великолукских и Невельских предпринимателей, куда-то исчез. Разгневанные простаки наняли рэкетиров и те, нет-нет, наезжали на иномарках в Лесное в надежде застукать ловкого проходимца, но тот как в воду, канул.

Пассажирский прибыл вовремя, молодая женщина в красной фуражке встречала его, стоя на песчаной платформе у небольшого сквера. Чёрный локомотив с десятком зеленых вагонов остановился, и я пошёл вдоль состава, выглядывая Длинную Свету. Она спустилась с подножки предпоследнего вагона с вместительной сумкой через плечо. Поздоровались мы довольно прохладно. Как я и ожидал, приехала она не по велению сердца, а... привезла мне крошечного пёстрого спаниеля, который, вывалившись из сумки, тут же бросился под колеса вагона. Не подхвати я его на руки, щенок бы погиб, так как поезд уже начал трогаться с места. Он и стоял-то тут всего три минуты по расписанию.

- Прелесть, не правда ли?- сказала Длинная Света. Густые русые волосы её шевелил прилетевший с озера ветерок, припухлые губы улыбались. И уж в который раз я подумал: надо было жениться на ней, когда она этого страстно хотела...

Познакомились мы с ней лет пятнадцать назад. Света здесь подолгу жила у меня, а потом взяла и вышла замуж, сообщив мне об этом в письме. Я и сейчас его храню. Потом она призналась, что совершила большую глупость, но у неё родилась дочка, так что деваться уже было некуда. Жили они с мужем, по её словам, как кошка, с собакой.

Двухмесячный щенок был внуком красавца Патрика, которого я подарил Длинной Свете в первый год нашего знакомства. Серебристый, с коричневыми пятнами, Патрик был на удивление красивой собакой: выразительные умные глаза, длиннющие коричневые уши до самой земли, ласковый нрав, редкостные способности к обучению - всё это сделало его нашим любимцем. Конечно, когда наши пути со Светой разошлись, она забрала его себе, да и мне, холостяку, было бы тяжело с собакой в городе. Другое дело здесь, на природе. Из этих соображений Света и привезла мне щенка.

Серебристый комочек, уткнув черный носик в землю, сосредоточенно трусил вслед за нами. Трудно было сказать, обрадовался ли я подарку. Скорее всего, я был рад её приезду, она пообещала пожить у меня с неделю...

- А муж?- заикнулся было я.

- Объелся груш!- рассмеялась молодая женщина. - Муж завёл любовницу и вот уже с месяц живет у неё.

- Я вижу ты не особенно и переживаешь?- заметил я.

- Ты ведь знаешь, почему я замуж вышла, - сказала Света.- Потому, что ты никогда бы на мне не женился...

Эти песни от неё я не раз слышал, она и в письме после свадьбы написала что выходит замуж именно поэтому, и ещё ей хочется хотя бы на немного почувствовать себя не любовницей художника, а пусть чьей-нибудь, но законной женой....

- Ты отлично знаешь, почему я не мог на тебе жениться, - сказал я.

- Не виновата же я, что такой уродилась?- беспечно ответила она.

Да, Длинная Света уродилась особенной: за десять лет она раз пять уходила от меня на месяц- два, а один раз на полгода к другим мужчинам. Правда, всегда возвращалась и трогательно просила прощения. И я, естественно, прощал, потому, что, кроме бывшей жены, с которой развёлся много лет назад, любил её... Одно дело прощать любовницу, а другое - жить с неверной женой, а я ничуть не сомневался, что и замужем Света будет такой же. Вон, сама утверждает, уродилась ветреной...

Затронув столь волнующую тему, мы совсем забыли про спаниельку, у которой ещё и имени-то не было, а когда вспомнили, то поблизости её не обнаружили.

- Зачем же я щенка сюда привезла? -в свойственной ей сварливой манере обвинила меня Света. - Чтобы потерялся?

Небольшие серые глаза её возмущенно заблестели, а маленький припухлый рот сжался в недовольную гримасу. И всё равно она была красива и женственна, что я всегда ценил в ней. Пёсика я нашел барахтающимся в воде у кочки, на озере "Бычий глаз". Его, беднягу, забыли напоить, и он сам учуял воду, но вот не рассчитал своих силёнок и провалился.

- Как ты назовёшь его?- позже, когда, мы пообедали и теперь, утомлённые любовью, лежали на широченной тахте. Да, Длинная Света по-прежнему оставалась для меня желанной женщиной, хотя и не принадлежала мне. Да и можно ли всерьёз утверждать, что женщина должна кому-либо принадлежать? Это в нас ещё живут отголоски древнего домостроя. Длинная Света никогда никому не принадлежала: ни мне, ни другим знакомым ей мужчинам, и не мужу. Я особенно и прежде не ревновал её, прекрасно знал, что со Светой я никогда не смогу полностью отдаваться своей литературной работе, которая была смыслом всей моей жизни. Я и с женой развёлся главным образом потому, что она стала мешать мне работать. Причём в последние годы делала это сознательно, чтобы выжить меня из города, а деревню она не любила....

- Ты своего пёсика назвала Графом? Ну, а я назову твой подарок Грифом.

О птицах грифах Света не слышала, а потому и не посмела возразить, посчитав, что граф и гриф - это родственные понятия. Длинная Света, хотя и закончила торговый институт, многого, не относящегося к её профессии, не знала, потому как книг почти не читала, да и мои романы её тоже особенно не привлекали. Хотя один том моей известной трилогии "Андреевский кавалер" сама на машинке перепечатала. Из всех видов искусств она предпочитала театр, да и то, пожалуй, потому, что первым её любовником, как она когда-то призналась, был заместитель директора одного из небольших театров Ленинграда.

Продолжение читайте в журнале...

Вильям КОЗЛОВ

( вернуться к содержанию номера )