журнал писателей России

Инна СОБАКИНА

Инна Васильевна Собакина родилась в 1930 году в селе Михайловское Устюжинского района Вологодской области. Образование – высшее. Член Союз писателей России.

За миновавшие 10 лет изданы 10 её книг и 200 очерков о героях новгородчины.

Язык и героев, и автора – становится и сюжетом, и фабулой, и моралью. Слово – самовитое, самосветное, напев – подлинный, веками складываемый – несут в себе звуки, запахи, цвета русской земли, правду каждой отдельной судьбы и правду всего народа.

Сергей БРУТМАН

ТЕФАЛЬ

– До свидания, сватьюшка! Уезжаю в Новгород.

– А чего это ты вдруг сладилась эдак мигом? Вчерась чай пили, как вроде, и не споминала, а сегодня спохватилась?

– Да вот ночью раздумалась, что надо бы племянницу Валюху наведать, поглядеть, как они там живут-поживают. И время сейчас посвободней. Дороги еще не распустило, до огородов долгонько, ну чего тут сидеть?

Бабка Пелагея влезла в автобус, удобно устроилась и поехала. За окошком мелькали знакомые избы деревни Ореховно да мошенские леса. Солнышко пригревало по-весеннему, снег подтаял основательно, а у приствольных кругов его и совсем не было. Познакомилась с соседкой. Поговорили про житье-бытье. Про то, как болят суставы на перемену погоды, как и чем лечить хвори. За разговорами не заметили, как и к Новгороду подкатили. Племянница была дома, образовалась тетке, обласкала, угостила, напоила духмяным чаем и уложила в удобную постель. Спала спокойно, и снились мошенские могучие леса, дорога и ласковое покачивание автобусных рессор.

– Ну, тетушка, вставай. Давай завтракать, а потом пойдем по магазинам. Поглядим, чем у нас тут торгуют. Может, что и тебе приглянется?

– Спасибо, доча, спасибо дорогая, за привет и ласку. Хорошо у тебя. Чисто, порядочек везде. Люблю порядочек, хоть былой сноровки убирать в избе у меня и нету, но стараюсь покуда. Не дай Господь дожить, что и в избе обрядить не сможешь.

Посидели, позавтракали и пошли глядеть магазины да товары в них.

– А батюшки! Да откуль это все взявши? Бают, что фабрики и заводы все остановивше, а тута всего полно! Валюха! А чой-то все написано не по-нашему?

– Дак это все с заграницы!

– Ой! Как с заграницы? А наше-то все куды подевавше?

– Да вот толкуют, что там, дескать, дешевле все купить можно.

– Ведь за морем-то телушка полушка, да руп перевоз. Но, не знаю, девка, не знаю. Видать, начальникам-то в Москве видней.

– А ты-то чего бы купить хотела?

– Да вот у нас в Ореховне ладила я сковородку купить, а подходящей так и не встретила, может, тут найду.

– Крёсна! А вот сковородки-то. Посмотри.

– Эво сколь тут сковородок-то! Да какие ладные. И с ручками, и под сковородник. Ну, диво дивное – бери не хочу.

– Выбирай, тетя! Выбирай. Какая понравится – такую и купим.

– Да вот, девка, эта, кажись, очень ловкая сковородочка! На ей чо хошь делай. А поди, блины будут на ей печься хорошо. Давай, будем куплять вот эту. А сколь стоит?

– Да нисколь! Я тебе куплю в подарок. Скоро 8 Марта. Вот и подарю тебе.

– Что ты, девка, да рази сковородка – это подарок? Не. Я сама куплю. А погляди – как на ей на дне чегой-то написано.

– Эта сковородка называется Тефаль.

– Нешто и сковородка с заграницы привезена? Как-то не по-нашему название-то?

– Да. Из-за границы.

– А, батюшки! Ужо-ко я бабам в Ореховне сковородку покажу да расскажу, что она с заграницы, дак ахнут.

Погостила, погостила Пелагея с недельку да и подалась домой. Племянница накупила подарков, приветила, приласкала да и домой проводила. Дорога ведь до Ореховны невеликая. На автобусе – не на телеге: тепло, не трясет, почитай, что посидишь, подремлешь, Боровичи проедешь, а там и рукой подать.

Слава тебе, господи! Вот и дома. Кот на крыльце сидит, дожидается. В гостях-то хорошо, да дома-то зався лучше.

На следующий день и подруги к вечеру собрались. Расспрашивали, как да что, долго сковородку диковинную разглядывали, головами качали и решили испробовать.

– Давай-ка, кумушка, испечем блинков на новой-то тефалине. Опробуем. Как-никак, а масляна неделя.

Развели тесто, печка протопилась, и все решили, что надо, как и раньше, прежде чем печь, сковородку обжечь. Открыли заслонку, сели чай пить, заговорились, да и подзабыли про сковородочку-то. А как вспомнили, открыли заслонку, а батюшки! Сковородки-то и нету!

А ой! Тошно сердцу, бабы, да куда она хоть запропастивше? Ведь вверёх не улетела?

– Может, ты тольки подумала, а поставить забыла?

– Как не поставить? Знамо дело поставила. Что я, ошалевше, что ли? Слава Богу, в памяте! Ну, диво-дивное.

Достали кочергу, уголья отгребли, все разворошили, а сковородки нету. Вот ведь оказия.

А через некоторое время операцию по поискам исчезнувшей сковородки по прозванию Тефаль повторили и среди остывших углей нашли невеликий комочек спекшегося металла. Поглядели, покачали головами. Вот те и заграница!

– А в магазине-то, в Новгороде, когда я ее любовала, дак продавщица-то гораздо хвалила. Мол, и легка, и к руке удобственна, что и маслом мазать не надо, дескать, и так не пристанет и не подгорит. Оно, конечно, и легка, и удобна, да, видать, из какого-нибудь масла и сделана. Испеклась в одночасье.

– А у нас-то сковородки нешто разучились делать? Эво в подпечке стоит сковорода еще моей покойной матушки. На ей хоть свинину жарь, хоть блины пеки, куды хошь годится. Надо доставать да на старой блины допекать.

– Бабы! Взять бы нашу-то сковородку в руки, да что есть силы дербалызнуть бы по башке тому, кто с заграницы все это в Рассею привозит. Может, ушибется, дак и одумаетцы. Нюшто у нас свово чугуна нету? Никак ополоумели совсем.

- А и правда, доставай, подруга, свою сковородку, запекай блины, самовар опять шумит.

ПРОДАЙ КОЗУ

К Пелагее Никитичне пожаловали из города в отпуск самые дорогие гости: сынок с женой и ребятишками да дочка с зятем ипарой внучек. Вот в доме веселье, шум и хлопоты. Да не какие-нибудь пустые, а все по делу. Мужички крышу на избе починили, новый забор поставили, веранду пристроили, дрова располенили, словом, наворотили делов цельну кучу. Пелагея Никитична вся рас цвела, сил словно прибавилось, и хлопоты по дому были не в тягость. То пироги затеет со всякой всячиной, то ватрушки зарумянит, то оладьи да блины печет. Всякой вкусной едой угощала, старалась всем угодить да порадовать домашней снедью.

Невестка с дочкой тоже не сидели сложа руки. Вымыли в избе потолки, перетерли и перемыли до скрипу всю посуду и утварь, настирали, накрахмалили, нагладили все до остатней тряпочки, уложили по местам. Огород привели в образцовый порядок, цветов развели,, и стала избушка Пелагеи Никитичны, как теремок из дивной сказки. Кругом цветы, в избе чистота да духмяный запах вкусных пирогов.

Особенно хороши были семейные вечера, когда вся семья собиралась на крыльце, тихо переговариваясь, смотрела на звезды и вдыхала необыкновенный деревенский воздух, впитавший свежесть речки, запах яблоневых садов. И так им всем было хорошо да ладно. Но все хорошее кончается быстро. Времечко отпускное пролетело мигом. Собрались детушки и отбыли в одночасье к своим домам.

Осталась опять одна-одинешенька Пелагея Никитична и заскучала, загрустила. Соседки уговаривали: что уж, мол, расстраиваться, ведь и у всех так. Погостят да и уедут. А тебе-то, Пелагея, дивья. Погляди-ка, как они все уделали да обрядили? Молодцы, да и только.

Придет Пелагея домой, оглядит все. Хорошо. Задумает что-то поделать, поглядит, а все уже сработано. Ну, диво-дивное, прямо не к чему руки приложить. От такого житья-бытья заскучала, загрустила. Дом, как игрушка, а в доме – она да кошка, правда, куры во дворе, так они сами по себе, под присмотром строгого хозяина-петуха.

Пришла как-то в гости соседка. Чайку попили и решили: надо чем-то заняться Пелагее. И то, и другое перебрали и постановили завести какую-нибудь животину. С коровой хлопотно, поросеночка бы? Да нет – не подходит. Убивать будет жалко, да и не ест Пелагея свинину. Значит, козочку. И корму много не надо, и молоко пользительно для здоровья.

Через неделю красавица-козочка с выразительными глазами, прямыми рожками была куплена и осваивалась в маленькой сараюшке, а днями спокойно паслась рядом с избой Пелагеи, привязанная к колышку. Обойдет по кругу, выщиплет траву, Пелагея колышек переставит, и опять коза гуляет по очередному кругу. Назвали сероглазую Глашей. Налюбоваться хозяйка не могла на нее. Берегла, холила. Коза крепла, набирала силы и вскоре стала выдергивать колышек из земли и гуляла, где хотела. Словом, сама по себе. Освоив окрестности, до того осмелела, что уходила от дома все дальше. Приходилось искать, звать до самого позднего поздна. Молока Глаша давала не так и много, не более литра, но оно было очень вкусным и жирымо. Сама коза выбрала место, где хозяйка должна была ее доить. Она всегда становилась на крыльцо, а Пелагея устраивалась пониже на табуретке, и дело шло.

День-ото дня сероглазая становилась все увереннее, даже нахальнее. То заберется по лестнице на крышу сарая и блеет там. Пелагея бежит, ищет кого-нибудь из мальчишек, чтобы спустили козу на землю. То кто-нибудь из соседей бежит ругаться, что Глаха раздвинула рогами плетень и съела капусту, то зазевавшаяся молодуха, оставившая свое детище без присмотру, лётом летит и орет, что есть духу: Глаха рогами уронила коляску вместе с детищем.

День за днем бед от проказницы становилось все больше и больше. Козуля в стаде со всеми гулять не хотела, пастухи измаялись и больше Глаху в стадо не брали. Дома в своем полисаднике тоже оставлять было опасно: обязательно удерет и наделает бед, да и все цветы на клумбах съела, деревья обглодала.

Вся деревня ополчилась против Пелагеи и ее козы.

Хозяйка потеряла покой и сон, перессорилась со всеми соседями. И вот как-то вечером снова забрела к ней старая подруга и, выслушав горестные жалобы, развела руками:

– Да прах ли с ей маяться. Продай ты ее, да и делу конец.

Козочку продала хозяйка вскорости и в ту ночь спала крепко, а утром, проснувшись, промолвила: «Господи, как хорошо-то, покой дорогой!»

Правду в народе говорят, что коли нету забот и хлопот – купи козу, а коли устанешь – продай и живи спокойненько.

Рисунки Г.Ф. Камардино

( вернуться к содержанию номера )