журнал писателей России

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

• из воспоминаний Варвары Семёновны Улитиной о своём муже Иване •

Раиса ШАКУЛЁНОК

Человек уходил в лес. Уходил не охотиться, не по грибы и ягоды. Уходил навсегда. Уходил рано утром, когда домашние спали. Не позавтракав, как обычно – кусок в горло не лез – вышел на улицу. Странное решение принял он – никто не поймёт.

Нервничал последние дни. Метался, но никто в семье этого не заметил.

Наскоро собрав вещмешок, забросил его на плечо и быстрыми шагами направился к лесу. По дороге никого не встретил. Зашёл проститься к Непутёвому – так прозвали местные бабы 40-летнего Степана, неизвестно откуда забредшего в их село и жившего бобылем в ничейном домишке.

Но странное дело: Степана давно, с неделю, не было дома. Старый замок для видимости был наброшен на петлю.

Человека звали Иваном. Он вышел с дороги на тропку и широкими шагами пошёл туда, где тоненькой лентой чернела полоска леса. Холодный густой туман стелился у самых его ног и окутывал плечи. Иван зябко поёжился и ускорил шаг.

Так уж получилось: человек из дома уходил …домой. И чем быстрее он шёл, тем радостнее становилось у него на душе, необъяснимая сладкая боль разлилась внутри.

Тёмная полоска понемногу растворялась и по одному из неё выныривали кусты и вытанцовывали стройные молодые берёзки и сосёнки.

«Вот она, благодать-то какая», – успокоившись, подумал Иван. Словно он и не бежал из дома, а возвращался к родным после долгой разлуки.

Зная его неистовую любовь к природе, сельчане прозвали Ивана Лешим. Так и кликали: Ванька Леший да Ванька Леший. Он быстро привык к своему прозвищу и даже гордился. Так часто называла его жена Варька, всегда недовольная своим нерасторопным мужем.

Но всё у него было как у всех: семья, дом. Родители умерли рано, оставив Ивана одним одинешёньким на всём белом свете. Отец был лесником. Сын ещё мальчишкой пошёл ему на смену. Надо было как-то жить. Не мог он долго скитаться неприкаянным и женился на местной, красивой и разбитной Варьке, которая, закончив 9 классов и годовые курсы, работала в сельпо. Женился не по сильной страсти, а чтобы иметь свой дом, детей. Мужик он был неприхотливый. Родители болели, и он научился сам о себе заботиться. Да и Варька не очень-то суетилась. Разносолов не готовила. Хозяйство, работа, дети – ей тоже доставалась.

Но скучно было ему дома. Забот и работы – по горло, а для души – ничего. Смолоду любил лес. Допоздна работал. А там выходной, он ружье на плечо – и к Степану. Так и бродят вдвоём до самой ночи. И не сказать, чтобы они охотились, а так из «антиресу».

Дети подрастали. Иван любил их, баловал, возился с сыном, дружил с ним, что ли. К лесу также рано парня приохотил. Вырос Лёнька, закончил Лесную Академию в Ленинграде и стал лесничим.

Татьяна уже начала работать с матерью в магазине. Красавица выросла, от парней отбою не было. Что скажешь – хорошие дети у Ваньки получились. А он уходил в лес.

Стоял конец августа. Лес входил в свою лучшую пору. Расцвёл осинник и уже встречал охотника говорливо, ласково. Природа меняла одежды, и Леший присматривался к каждому дереву, как к своим повзрослевшим детям, и чувствовал в них жизнь.

Всё здесь было ему дорого. Лес приосанился, встречая дорогого гостя. Заговорил на все голоса, и попробуй разберись, кто как поёт, а Иван хорошо знал участников хора.

Хорошо было в лесу, как дома. Нет, лучше. В семье – проблемы, ссоры с женой. Варька была жадная до денег. Ивана бедностью и нерасторопностью попрекала. А он и, правда, не был добытчиком, но жили-то они не хуже людей.

Семейные скандалы обижали Ивана: такого в родительском доме не было. Он переживал, жена сердилась.

В лесу же от всего этого его душа отдыхала, живая природа примиряла его с людьми, и он возвращался домой спокойный, уравновешенный.

На этот раз он решился уйти насовсем.

Замедлил шаг. Остановился, огляделся. Рядом стоял в раздумье старый орешник. Старое дерево наклонило крону, как бы приглашая к отдыху как старого друга. Иван снял с плеча тощий мешок. В нём – пила-одноручка, верёвка, да горбушка хлеба, в кармане – нож и спички.

А лес продолжал удивлять и радовать. Сквозь густые ветви орешника ласково грело солнце. Воздух, настоянный на травах и ягодах, пьянил так, что подташнивало.

Иван забыл, что с утра не ел. Горсть орехов помогла утолить голод. Он поглядел на небо. Густая крона чуть прикрывала лазурную синеву.

Иван поднялся с земли и пошёл на знакомый звук. Это журчал родник, пробивавшийся на дне оврага. А на склонах оврага – крупная земляника в начале июня. Это было любимое место местных ребятишек. И дети Ивана бегали сюда с бидончиками, а потом за большим столом смачно ели с молоком.

Иван сбежал по откосу, подставил большую тёмную ладонь под тугую струю и поднёс к сухим губам сладкую живительную влагу.

«Да, я дома!» – убеждал себя Иван. Щедро угощает его лес и подаёт надежду на счастливую жизнь.

«Стол накрыт. Пожалуйте,» – приглашает его к столу каждый кустик, бугорок, полянка. Показались островки черники. Съешь горсточки две– и сыт. Он дома. И собеседники есть.

Зимой, правда, тихо. Но и эта тишина обманчивая. Сквозь нее прорвавшиеся звуки кажутся особенно загадочными.

Иван радовался осеннему обновлению природы: под ногами сухой ковёр из разноцветной сухой листвы, всюду шёлковый шелест лесной одежды, и музыка, музыка.

Знал Леший, куда шёл. Километров за пять от дороги стояла охотничья сторожка, сооружённая из крепкой ёлки на возвышении, чтобы не затопило её осеннее половодье. Крыша увенчана куполом по его проекту. Два окна. Печь старинного камня. Широкая скамья, заменявшая лежанку. На полках – утварь, нанесённая в избушку за последние годы местными охотниками. Иван сам принёс сюда из родительской осиротевшей избы медный дедовский самовар.

Он дома с утра. Дом на несколько километров обойти за день невозможно. Нужна неделя. Иван не торопился в сторожку. Она только как укрытие от холода и непогоды. Он снова остановился. В двух шагах от него – высокая молодая ель. От неё шли целые плантации черники. Леший присел на корточки и сорвал несколько стебельков. Предвкушая удовольствие, положил на язык сочные ягоды. Словно рассыпанные бусы они лежали на мягкой подстилке.

Рука беглеца тянулась и тянулась к чудесной ягоде. Он с наслаждением давил нежную мякоть, испытывая насыщение.

Уже более трех часов он шел по молодому осиннику, испытывая смешанное чувство радости и волнения. Он был хозяином этого великолепного щедрого дома.

А вот и саженцы, низкие прошлогодние деревца, любовно укрытые им перед осенними заморозками пожухлой листвой. Завтра он придет сюда снова, чтобы снова позаботиться о будущем этих насаждений. И вдруг нахмурился. Упавшие деревья преграждали дорогу. Это, конечно, беспорядок, надо убрать. Буерак, сухостой – беспорядок. Работы на несколько дней.

Так, по-хозяйски оглядывая дорогие, с детства знакомые уголки лесного раздолья, он подошел к сторожке, округлённой бревенчатым забором.

День завершал свой путь. Сумраки не застали его врасплох. Сколько раз за свою жизнь ему приходилось ночевать в лесу. Ночь удваивала его силы, и добрым, помолодевшим просыпался он, чтобы снова начать обход.

Но сейчас он устал и подошёл к сторожке. Открыл крепкие ворота и, удивлённый, остановился. Слабый огонёк керосиновой лампы ждал хозяина. Дверь нараспашку. Кто-то очень ждал запоздавшего хозяина к ужину. Он взошёл на крыльцо, заметив горку свежеколотых березовых дров. Кто же опередил его? Тревожно забилось сердце… «…Неужели?» – радостно подумал он.

И действительно. На деревянной лавке, накрытой стареньким полушубком, возлежал Степан, как будто ждал своего приятеля, но невольно заснул. Язычок пламени ласково лизал стекло, но берег темноту жилища. Всё здесь напоминало ему старую родительскую избу. Мать хлопочет у печки, собирая ужин. От неожиданно нахлынувших воспоминаний Иван улыбнулся.

Он был доволен, что не один, и именно Степан скрасит его одиночество. Подошёл к лавке, наклонился над приятелем и пощекотал соломиной ему под носом. Непутёвый чихнул, открыл глаза и, довольный, улыбнулся. Он, видимо, чувствовал, что Иван придёт сюда, чтобы остаться навсегда. О лучшем соседстве не мечтал и Иван. Не было слов высказать обоюдную радость, и Степан, кряхтя, полез в мешок. Достал оттуда литровую бутыль с мутной жидкостью и, хитро подмигивая, вновь растянул в улыбке щербатый рот. Самогон развязал язык, и Иван долго рассказывал своему приятелю о решении уйти из дома, из семьи, чтобы поселиться в этой лесной глуши навсегда.

Степан уже спал, а Леший говорил о том, как завтра пойдёт и все скажет Варьке. Она не удивится, а криком проводит его домой.

Пошёл дождь, и ночной лес зашумел, радостно приветствуя своих гостей, утверждая в них решение породниться с ним навсегда.

Но Иван уже дремал, примостившись на лавке в углу. А завтра начнётся новая жизнь в новом доме.

г. Сольцы, Новгородская обл.      

( вернуться к содержанию номера )