СТАРУХИ
Пропадает береза от стужи,
Видно, холод березу спалил.
Хоть бы кликнула бабушка мужа,
Чтобы эту березу свалил.
На корню ведь она пропадает,
Неужели зазря пропадет?
Пусть избушку согреть догадает,
На березовый жар изойдет.
Только муж в круговерти военной
Сгинул где-то в чужой стороне.
Не помощник он ей, убиенный,
Не докличешься даже во сне.
Пропадает береза у тына,
Видно, холод ее опалил.
Хоть бы кликнула бабушка сына,
Чтобы эту березу спилил.
Постарался бы сын, потрудился,
Чтобы мать отогреться смогла.
Но сыночек на свет не родился,
Ночь ее предвоенной была…
Люди добрые бабушку любят,
Стороной обойдет лиходей,
Но и самые добрые люди
Не заменят любимых людей.
Муж ей видится в каждом солдате,
Чьи-то дети мамашей зовут.
В старом сердце, как в старенькой хате,
Неживой с нерождённым живут.
Две старухи неслышно вздыхают:
Долгожданный обеих любил…
Пропадают они, засыхают,
Лютый холод им корни сгубил.
В ОТЧЕМ ДОМЕ
Наше дело –
Дело молодое…
А заглянешь
В отчие края –
Клонится,
Как солнышко седое,
Всё к закату
Матушка твоя.
Но не верь,
Что мама старой стала.
Просто мама
Полем жизни шла
Так, что даже молодость
Устала,
Молодость устала
И отстала,
А потом уже
Не догнала.
В отчем доме –
Словно в давней зыбке.
В отчем доме
Верится всерьез,
Что за стенкой
На хрустальной скрипке
Хочет что-то высказать
Мороз.
И, сорвавшись вдруг
На хрупком звуке,
Рушится
На стылую постель,
И бинтует
Тихая метель
Яблонь
Обмороженные руки.
В отчем доме
Спишь светло и много,
Но ночами
Маетно отцу:
Хорошо ли там
Твоя дорога
До утра
Привязана к крыльцу.
ЖУРАВЕЙ
Жил на свете журавль,
Долгоногий, красивый и гордый.
Но, по прихоти странной
Закон нерушимый нарушив,
Бог тому журавлю
Подарил соловьиное горло
И безбожным подарком
Смутил журавлиную душу.
Перелетная птица –
Журавль охладел к перелетам
И царевен-лягушек
На вкус отличать перестал он.
В журавлиной судьбе
Перемешаны небо с болотом,
И однажды об этом
Дурным соловьем засвистал он.
Перелетная стая летает,
А странный – витает...
Крепким клювом вожак
Отрезвляет его не случайно,
Но журавль только клюковки
Собственной крови глотает
И гремит соловьем,
Выдает журавлиные тайны.
Захотелось ему
Высоту заменить глубиною,
А родимая стая
Все тащит его в поднебесье.
Но в болотной воде
Отражается небо иное,
И летят журавли,
Что поют соловьиные песни.
Журавлю полететь
В отраженное небо охота.
Может быть, по-особому
Счастлив в глубинах летящий...
Но ему ли забыть,
Что вода из родного болота
Родниковой воды
Долговечнее, чище и слаще.
Перелетная птица –
И я охладел к перелетам.
От высокого неба
Я крыльями лишь отбиваюсь
И, как странный журавль,
На просторах родного болота,
Между небом и грязью,
Хмельным соловьем заливаюсь.
* * *
В чем бессмертия законы?
Кто бессмертней хоть немножко –
Италийские мадонны
Или русские матрёшки?
ДВЕ ДУШИ
Л. Барановскому
1
Две свечи горят
В двух подсвечниках.
Но одна горит,
А одна дурит,
Поперёк легла
Поперечная,
Не щадя себя,
С двух концов горит.
Прячет сальная
Огонёк в дупло,
Сохранить себя
Хочет надолго,
А шальная,
Знай, раздаёт тепло,
Без огня ей жизни
Не надобно.
Две свечи горят
В двух подсвечниках –
Долговечная
И беспечная.
Долговечная,
Чтоб самой тепло,
А беспечная,
Чтоб гореть светло.
Две свечи горят
На одном столе,
Будто две души
На одной земле.
Но одну огонь
Как хлеб-соль жуёт,
На другой огонь
Соловьём поёт.
2
Золотая душа все стремится
Раздарить золотые слова,
А живая душа всё томится
Оттого, что не вечно жива.
И любовь, и надежда, и вера
Вечно молоды в каждой груди.
Но от самого слабого ветра
Не сберечь самых буйных седин.
Разнотравьем родным, бездорожьем
Жизнь проходит, цветы теребя.
И когда одуванчиком Божьим
Человек осознает себя,
То живая душа устремится
Отыскать золотые слова,
А душа золотая томится
Оттого, что не вечно жива.
Великий Новгород
|
