журнал писателей России

 Нина КОЛЕДНЕВА

 дипломант литературной премии

имени Юрия Рытхэу в номинации

«Вклад в развитие фольклора», Чита

ЗОЛОТАЯ НИТЬ

ЭВЕНКИЙСКИЕ МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ

ТОТО И НАКО, ЛЮДИ – ПТИЦЫ

Были у охотника две дочери – Айни и Тиму. Айни родилась с первыми лучами солнца – на рассвете, оттого и назвали ее Светлым Лучиком. Тиму появилась в Срединном мире темной ночью, поэтому имя ей дали соответствующее - Ночная Зга, Темная.

Подросли дочери, заневестились, замуж пора выходить. А им расставаться не хочется. Решили родить мальчиков, и жить вместе. Пошли сестры на скалистый берег озера, где была расположена птичья колония. Подобрали по яйцу и проглотили.

В положенный срок Айни родила мальчика с пушистыми, как пух у птенца, серебристыми волосами. А у Тиму родился... коршуненок. Черный, как угли в потухшем костре.

Отец и мать у женщин к этому времени померли, и они жили в родительском чуме. Ночью, когда Айни крепко заснула, Тиму выкрала у сестры из берестяной люльки младенца, и положила туда птенца. А чтобы скрыть подмену, выколола сестре глаза. Утром прогнала слепую женщину прочь:

– Ступай отсюда! У меня и без тебя хлопот хватает. Недосуг с незрячей нянчиться.

Нечего делать. Пришлось Айни покинуть обжитое место.

Посадила она птаху к себе на плечо, и побрела, спотыкаясь, cама не зная куда. Но не пропала в глухой Тайге, кор-шуненок вывел ее в безопасное место: к пещере в горах. Неподалеку бил горячий ключ из-под земли, и от него разливалось озеро, незамерзающее даже зимой.

Тут беглецы обосновались: в каменном укрытии спасались зимой от лютого холода, летом – от палящего зноя. А озеро давало им пропитание. Айни на ощупь собирала голубику, бруснику и костянику, cушила ягоды впрок. Птенец мошек ловил. Этим и были сыты.

Коршуна слепая женщина назвала Тото – поводырь, за то, что не дал ей сгинуть в Тайге, вывел к благодатному месту. Айни тем временем наловчилась сама различать съедобные травы и коренья.

Подросшая птица ловила в озере мелкую рыбешку. Потом и более крупную добычу начала из Тайги приносить – соболей, куниц, горностаев. Незрячая женщина выделывала шкуры зверьков, шила себе одежду. Пещеру украсила сухими травами и цветами, каменистый пол устелила расшитыми кумаланами. Всем кочевникам приют давала. Коршун помогал охотникам кратчайший путь через Тайгу к своему стойбищу найти.

Скоро слава о гостеприимной хозяйке пещеры и ее пернатом заботливом сынке Тото разнеслась далеко окрест. Охотники стали прибегать к Горячему ключу – кто за целебными кореньями, а кто и на озеро, что и в мороз льдом не покрывалось, подивиться. Специально крюк в Тайге делали. Неделя не проходила, чтобы в пещеру гость не наведался. Так что Айни и Тото не скучали. А если взгрустнет хозяйка, приемыш тут как тут: сядет ей на плечо, ластится, да на своем птичьем языке песенки поет.

У второй сестры – Тиму – сын рос не по дням, а по часам. Год исполнился, а он уже капканы на зайца ставит. В два года лук и стрелы в руки взял, в три ему можно было доверить стадо оленей пасти. Волосы мальчика отливали серебром, как перья ястреба. Поэтому Тиму назвала его Нако – Серебряное Перо. И оттого еще, что мальчишка понимал птичий язык. Птицы совсем не боялись его. Cадились на голову, на плечи. Оживленно чивиркали, рассказывали ему что-то по-своему.

– Мама, мама, – как-то залепетал малец. – Коршуниха пожаловалась, что ты проглотила чужое яйцо, и где-то прячешь ее сына.

Тиму испугалась не на шутку. Решила отправить Нако подальше от стойбища. Послала пасти оленей на дальней стоянке. Там, вдали от людей, этот непрошеный заступник пернатых сгинет, подумала злая сестра. В лютый мороз околеет, или волки загрызут. А ей то и надо. Спровадила мальчишку на верную гибель, и сама радуется:

– Коршунихе некому больше о своей потере жалиться. А и расскажет – птичий язык людям из ее племени непонятен…

Вдруг занепогодило. Посреди зимы наступила оттепель. Cнег стал рыхлый, подтаял. Потекли ручьи. И неожиданно снова ударил мороз, да такой крепкий, что сковал снежный покров ледяной коркой, на реках нагромоздил наледи, на охотничьих тропах – торосы. Не добыть из-под ледяного панциря ягель оленям, пропадают от бескормицы птицы. В селение эвенков пришел голод. Прослышала об этом Айни, и дрогнуло у нее сердце: надо спасать сородичей. Нагрузила она несколько сумок мороженой рыбой, сушеной ягодой, целебными травами, и отправилась в родные места. А коршун Тото ей путь указывает.

Добрались до стойбища. Его обитатели так ослабели, что головы поднять не могут. Айни напоила беспомощных людей настоем целебных трав, накормила рыбой – они понемногу в себя пришли. Не забыла слепая женщина и о своей сестре – закинула ей в чум сумку с едой.

Тут раздался звон колокольчика на шее верхового орона. Это Нако- Серебряное Перо вернулся со стадом оленей. Во время оттепели и последовавшего резкого похолодания птицы указали пастуху ложбину в горах, где он нашел корм для животных.

– Спасены! Мы спасены! – Обрадовались эвенки. – Теперь голод не страшен нам.

За время кочевья Нако заметно подрос, возмужал, cтал настоящим богатырем.

– Будь нашим вожаком, – в один голос стали просить его сородичи.

Но юноша Серебряное Перо молчал, и с удивлением смотрел на Айни. Наконец, сказал:

– Я знаю эту женщину. Тысячу раз она приходила ко мне в моих снах, и запах ее – знакомый. Она пахнет молоком. Так может пахнуть только моя мать.

– Голос Нако мне кажется родным, я встречалась с ним в своих сновидениях, – подала голос слепая эвенкийка. Погладила богатыря по голове. Прошептала:

– Мои руки узнали эти волосы. Таким же был серебристый пух на темени у моего сыночка.

Тут коршун Тото налетел на злую сестру, выклевал ей глаза. Прокаркал:

– Так когда-то сама Тиму поступила с моей приемной матерью.

– Я не хочу больше жить в одном чуме со злыдней, – возмутился юноша Серебряное Перо. Он понял слова своего брата, и пересказал его речь обитателям стойбища.

– Тиму и меня хотела сжить со свету, отправила в тундру волкам на съедение, - добавил Нако, перевернулся через голову, превратился в серебристого ястреба, и взмыл в поднебесье. За ним устремился и коршун.

...Эвенки поняли, что Нако был птицей в обличье человека. Теперь он и коршун Тото вернулись на Небо, это их истинная стихия. Сородичи окружили слепую

Айни всяческими почестями, заботились о ней, поселили ее в просторном чуме. А ее завистливую сестру выгнали прочь из стойбища.

И с тех пор, помня о родстве с коршуном и ястребом, эвенки никогда не охотились на хищных птиц.

ДИАИ БАРУЧИ

В давние времена жили два брата -Диа и Баручи. Старший брат охотился, а младший огонь в чуме оставался стеречь, по хозяйству помогал. Но уж больно бестолков был Баручи.

Как-то попросил его старший брат сучьев для очага в Тайге запасти.

- Да смотри, сырых не бери, - наказал.

А Баручи и рад стараться. Набрал валежника и поджег. Хорошо горит, радуется. - «Cухой, видно!». Принес в чум обгорелые головешки.

- Проверил, хорошо горят, - объявил брату.

Диа лишь вздохнул, и cам в лес за сучьями отправился.

В другой раз старший брат отправил Баручи на ручей - хариуса добыть. Наказал:

- Коли острогой, не мешкая, а то рыба уйдет из ручья.

Баручи запалил лучину - дело-то в ночную пору было. Глядь, рыбешка плывет вниз по течению. Схватил острогу -давай хариусу глаза выкалывать. Да еще приговаривает:

- Вот я вас накажу, рыбы. Незрячие-то далеко не уйдете.

Вернулся в чум пустой. Рассказывает брату:

- Ну, братишка, рыба - вся наша. Никуда теперь из ручья не уйдет, без глаз хариус дорогу не сыщет.

Диа промолчал и на этот раз. Лишь нахмурился. В третий раз старший дает поручение Баручи:

- Ступай оленей пасти. Да смотри, животных далеко от себя не отпускай. Нынче медведь поблизости голодный бродит - после зимней спячки отощал, как бы не задавил телят

Через неделю сам на дальнее стойбище наведался. А в стаде племенного самца не хватает. Cтал пытать младшего брата - что стряслось с животиной.

- Твоя правда, - поведал Баручи. -К загону медведь приходил. Но к животным не приближался, я в оба глаза смотрел. Да и куда ему, бедняге - уж больно тощий. Шкура на костях висит, и при ходьбе болтается. Пожалел я его, зарезал самого жирного племенного быка, и отдал ами-кану. Пусть тело нагуляет после зимней спячки.

Лопнуло терпение у Диа, прогнал он бестолкового брата прочь из чума:

- Уходи с глаз долой, не помощник ты! Из-за тебя я и вовсе оленей лишиться могу...

Заплакал младший брат, да делать нечего… Побрел по Тайге, сам не зная куда. Шел-шел, cтемнело. В темноте оступился, и провалился меж камней. Когда падал, успел за корни какого-то дерева зацепиться, смягчил удар, хотя расщелина была глубокая. Упал на каменистый пол пещеры, усыпанный толстым слоем лиственничной хвои. Глядь, а это медвежья берлога. Громадный медведь в углу лежит. C боку на бок перевернулся, а Баручи показалось - великан челюстями заскрипел, cъесть его собрался. У парня душа в пятки улетела и там cпряталась. Видно, смерть меня здесь скараулила, думает Баручи, а у меня с собой ни палки, ни ножа. А голыми руками с хозяином пещеры не совладать.

Зверь закряхтел, улегся поудобнее и вдруг заговорил на человеческом языке:

- Не бойся, Баручи. Я тебя не трону. Ты для меня не пожалел жирного оленя, дал мне еды, чтобы подкрепить силы после долгой зимней спячки. И я в долгу не останусь.

Медведь подсадил незадачливого гостя, помог ему выбраться из берлоги. До стойбища проводил. Но в селение заходить не стал - собак побоялся. Баручи простился с ами-каном и постучался в чум. Просит брата:

- Испытай меня еще раз. Возьми с собой на охоту. Авось, пригожусь.

Пожалел его Диа, взял в Тайгу. Идут они по тропе, старший брат впереди, млад-ший следом за ним. Вдруг, откуда ни возьмись, рысь из зарослей выскочила. К прыжку изготовилась. Диа, хоть и опытный таежник, не ожидал нападения, лук у него за спиной был. У хищницы явный перевес, вот-вот горло ему перегрызет!

У Баручи душа в пятки опять улетела. Но совладал с собой, выступил вперед. Решил: лучше уж мне, незадачливому, отдать свое дыхание. Заслонил собой старшего брата, зверю в упор в зрачки уставился. И рысь попятилась, а потом и вовсе убралась с тропы - признала первенство охотника. Видать, ами-кан передал парню часть своей силы, оттого и сумел он хищницу взглядом вспять оборотить.

...Cо временем Баручи cтал знаменитым охотником. Но никогда не убивал медведей. Так за добро хозяину берлоги и всей его медвежьей родне отплатил.

( вернуться к содержанию номера )