УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ПРЕДЛОГ

И ПАДЕЖ НОВЕЙШЕГО ИВРОЯЗА

Юрий СЕРБ

Это предлог ЗА, излюбленный нашими образованцами, и винительный падеж (кого? что?).

А побудил меня обратиться к этой теме телеведущий канала ДТВ, дирижировавший в конце суток 21 мая своим ток-шоу на тему глобальных катастроф, пик которых ожидается в 2012 году. В своей заключительной реплике он с присущим ему обаянием употребил фразу «радоваться за то, что…» (для нас несущественно, за что).

Эти его слова включили в моей памяти некий счетчик… Я вспомнил одного престарелого актера питерского Театра комедии, который на своем юбилейном бенефисе выразился подобным же образом: «Я горжусь за то…» (для нас неважно, за что).

Эта цепочка воспоминаний привела меня к ироничному юмору образованных людей 60-х годов: в ту пору были еще способны высмеять украинский полонизм «переживать за…», сейчас не удивляющий более никого. В те годы еще издавались книги о культуре речи, этому вопросу уделяли внимание в школе, на радио и телевидении. И в одной популярной брошюре был раскритикован некий графоман, персонажи которого изъяснялись таким вот образом: «Я так переживаю за него! – сказала графиня. – Брось переживать! – ответил граф.» Литературовед критиковал автора за анахронизм, то есть за употребление словечек, которые не могли употребляться в описываемую эпоху, тем более в аристократической среде. В русском языке употреблялись (как и должны, впрочем, употребляться сейчас) беспокоюсь о нём, волнуюсь из-за него, а диалектизм «переживаю за» еще воспринимался в образованной среде как нечто чужеродное, как базарный вульгаризм. Само слово «пережить, переживать» употребляться могло в другом контексте: столько пережить, или пережить годы, лихолетье…

И гордились мы (как, впрочем, и сейчас должны) тем, чем можно и должно гордиться, а не за то, что… И радовались, как и радуемся, – тому, чему ещё можно радоваться, но никак не за то, что… Иначе русская классическая литература останется добычей стервятников-диссертантов, но перестанет быть нашим наследием. Правда, наш отечественный язык, сильный своей флексией, могучий, упрямый, великий русский язык – с нашей посильной помощью – сопротивляется творцам «новоалбанского иврояза для России», составленного из несклоняемых существительных и числительных и одного «универсального» предлога.

Кстати, об этом качестве – упрямстве, но уже в отрицательном значении. Его демонстрируют всевозможные «звезды» и телеведущие, когда озвучивают словцо из-за бывшей черты оседлости: «упёртый» – именно в значении упрямый. Это им кажется более оригинальным: выверт поэкспрессивнее, «смачнее» – потому что вкус утрачен, чувство языка отсутствует, а когда вкуса нет – поможет «смак»... Между тем прилагательное упертый на украинском диалекте означает ни больше ни меньше как упрямый, но в нашем (общерусском) языке это диалектное слово морфологически воспринимается как причастие страдательного залога от глагола упереть (кого уперли во что-то – тот и упертый). Вероятно, именно это в нем и ценят смакующие это слово, даже не вполне понимая, что же именно.

Разумеется, не каждый, кто коверкает язык, – это сознательный разносчик порчи. Но и сознательных интеллигентов (в кавычках и без кавычек), кто целенаправленно коверкает русский язык, тоже немало – в том числе облеченных степенями, званиями и властью. При этом каждый из этих врагов русского языка и культуры возделывает порученный ему участок: кто экстремист с сайта udaff, а кто министр, так сказать, образования и науки. При этом подавляющее большинство этих интеллигентов не владеют русскими падежами, не различают смысла и правил употребления переходных и непереходных глаголов и, как следствие, повсюду норовят употреблять винительный падеж вместо родительного (против чего предостерегали дворянских недорослей, ровесников Пушкина, еще профессора царскосельского лицея). Наше собственное поколение пожинает плоды троцкистского засилья на руководящих должностях сначала технократов (в числе последышей которых – и технарь Фурсенко), а в новейшую эпоху – спекулянтов… э.. простите, финансистов. Иногда они готовы откупиться от радетелей русского языка, но порадеть о нем по-настоящему неспособны.

Радеть о языке – это святая обязанность писателя. Но кто теперь писатель? При обилии писательских союзов, банкирских псевдолитературных премий и непреложном нынче правиле, что писателем может быть только знаменитость («звезда»), редкий писатель склоняет теперь Внуково, Косово, Царицыно и, если на то пошло, Переделкино, не перепутает «второй» и «другой», редкая тележурналистка не скажет «щепетильная ситуация» вместо «щекотливая». И недаром: преподавание гуманитарных наук и, в особенности, родного языка и литературы, все более откровенно признается для РФ «непрофильным» – поскольку профиль у РФ, сами знаете, какой… нефтесырьевой, спекулятивный, безнациональный, инкорпорированный, интегрированный и толерантный (читай: лишенный иммунитета). А лихорадка по изучению английского языка приобрела характер паранойи, расплодившиеся школы и курсы рекламируют его как «язык твоего будущего». Но есть один неотменяемый закон: хорошо овладеть другим языком можно лишь в той мере, в какой владеешь своим родным. Не поэтому ли иные молодые родители стремятся уже с памперсов обучать своих чад вожделенному английскому, что гарантирует снижение мыслительных способностей их отпрыска, но не гарантирует качественное овладение чужим языком. (Если состоятельные россияне переезжают в англоязычную среду, то это гарантирует их детям лишь местный акцент и среднестатистическую грамотность, зато делает их безграмотными русскоязычными… опять-таки: россиянами – без собственной культуры.)

Вспомните известные стихи и песню… «Хотят ли русские войны…»

Хочу успеха, победы, справедливости (всюду – родительный падеж), но вы же не скажете «хочу победу», «хочу справедливость». А журналисты, слишком часто, именно так говорят и пишут¹…

Хотеть, бояться, ожидать – глаголы непереходные (то есть действие, ими выражаемое, не переходит непосредственно на объект). Только если действие переходит напрямую на объект, то следует существительное в винительном падеже, – но тогда это глагол переходный, и смысл у него уже другой.

Взяв качественный словарь любого индо-европейского языка, вы найдете у глаголов следующие пометы: пер. (в иностранных словарях tr.) и непер. (в иностранных словарях intr.). Многие глаголы способны быть как переходными (в одних значениях), так и непереходными – в других.

Например, если царь Петр говорит: «хочу виктории», это значит «хочу победы».

Но если кто-то скажет «хочу Викторию» – это значит, что предмет его желаний вполне конкретен, а желание направлено непосредственно на упомянутую Викторию.

Еще очевиднее это на примере глагола бояться: боюсь тетки, голода, войны – а попробуйте поставить эти существительные в винительном падеже! С горем пополам это получится у вас только с теткой, и то лишь потому, что язык у нас ежечасно портится неграмотными представителями СМИ.

А.Маринина пишет в своем детективе: «боюсь Вику» вместо «Вики».

Небезызвестный Павел Шеремет (слава Богу, не прижившийся на Первом канале – тогда еще ОРТ) в свое время изрек в эфире: «… поскольку Кремль боятся все…»

Вот и приходится констатировать появление некоего «забугорного» варианта «российского» языка, принятого на вооружение российскими СМИ. Вооружение – против кого?

Но это еще не все. Первые лица государства рассуждают о создании «кластера наукоградов», юристы говорят об «импле-ментировании» законов, государственная дума пишет в своем законе о трудовых пенсиях о «валоризации величины расчетного пенсионного капитала»…

И это уже почти полный ответ на вопрос – против кого.

________________________________________

¹ Другое дело, что появляются в разговорном языке устойчивые выражения типа « ну что ты хочешь!» ( а не «чего»), только их значение отличается от собственно глагола «хотеть», они являются фактически междометиями.

Санкт-Петербург

( вернуться к содержанию номера )