журнал писателей России

СРЕДСТВО ОТ УГОНА

Юрий МАКСИМОВ

Народу в гастрономе было хоть и немного, но очередь в овощном отделе всё же стояла. Две бабульки, с постными от их пенсионных: кошельков лицами и молодка грудастая, в короткой до срама юбчонке, а за ней, впритирку, высоченный негр с приплюснутым носом, чёрный до такой степени, будто только что вытащен из печной трубы. Вот за ним,на полшага сзади, и пристроился Степан Лукич. Страсть как капус-тки кислой захотелось, аж во рту слюну свело, глядя как ловко её продавщица из бочки с рассолом по кулькам развешивала. Когда старушек и девицу обслужили, негр, к досаде Лукича, чего-то замешкался, у полки фруктовой задержался.

- Вы, товарищ негр, стоите или бананы выбираете? -вежливо так Степан Лукич к нему обратился.

- Чево? - матернулся тот, округлив совиные глазищи.

-Я к тому, - растерялся чуток Лукич, -что посодействовать хотел, может вам у нас непривычно... Поразило его не матерное словцо даже, а то, что прозвучало оно вполне осмысленно, словно негр усвоил его сызмала.

- Дед, - едва не взял его за грудки чёрный громила, - я тоже русский. Хочешь паспорт покажу?

- Ладно, ладно, - стал давать задний ход от прилавка струхнувший дедок, - всякое случается, подумав про себя - ты такой же русский, как я негритос.

Подождав, когда негр отошёл, капуст-кой отоварился, да ещё «малька» заодно в винном взял, чтобы поскорее о конфузе своём забыть. Вернувшись домой, щец с тушёнкой наварил, ну и «малёк» под обед хорошо прошёл. Настроение хоть куда! Телевизор включил было, но углядев на экране рожи картавые засопел сердито и на балкон вышел.

Осень тёплая на пороге. Клёны возле дома желтеть начали, бабье лето скоро, взгрустнулось ему и деревня родная снова вопомнилась. Эх, чево он на город её променял? Дочка сманила. Легче, говорит, здесь о тебе заботиться, чем в село наездами. Что правда, то правда. Но тянет, тянет â места родимые.Бывало от одного запаха сенца скошенного хозяином на земле себя чувствовал. Зайдёшь в коровуш-кин сарай, бочок ей шёлковый погладишь, а она лизнёт ладонь языком шершавым, за добро и ласку благодарит. Скотинка, но всё понимает, а тут... Чужое всё, бетон, да камень. И люди чужие. С утра до вечера по улицам шастают, как угорелые. Бегут, торопятся, вокруг себя не замечают ничего, кажись упадёшь, по тебе промчатся. Что бы остановиться, цветочек какой на травке поглядеть, нюхнуть его, может об светлом и чистом тогда задумались.

- Лукич!-услышал он голос снизу, и вылезший из иномарки сосед Денис помахал ему рукой. Заходь к нам через полчасика. Ленка в магазин побежала. Повод есть.

- Зайду, - потеплело на душе у Степана Лукича. Какой ещё повод? Надо бы пожалуй одеться поприличнее, решил, и достал из шкафа вышитую на груди украинскую рубаху, подаренную покойной тёщей. В таких любил красоваться наш «Никитка-ку-курузник». Впрочем хохлы и сейчас ими гордятся, самостийщики хреновы, отчего-то называя промеж себя антисемитками.

Когда дед появился у Дениса, Ленка уже накрыла на стол,è не на кухне,а â комна-те,да притом с белой скатертью. Что отмечаем? - бодро огляделся Лукич, увидев на столе литруху - водки «Столичной»,а рядом рыбку красную, им любимую, и салатик, на скорую руку наструганный, а главное картошечку жареную с лучком и шкварками, до которой был большой охотник, пожалев, что наел себе пузо досыта.

-Машину купили, Садись, Лукич, щас обмывать её будем, - не скрывал своей радости Денис. Немецкая, понимаешь. «Оппель-».Аппарат - мечта, - потряс он кулаком. Не новье, конечно, но состояние супер!

-Дорого небось? - полюбопытствовал гость, приняв стопарик и похрустывая пупырчатым огурчиком.

-Не дёшево, - подтвердила Ленка. В долги влезли. Теперь вкалывать вдвойне придётся, но очень она нам понравилась, верно, Денис? - дёрнула она его за рукав, придерживая, чтобы не частил с разливом.

- Красавица, ясное дело. Теперича мы на колёсах. И за город можно съездить,и в отпуск, - облизался тот, отставляя полную рюмку, как котяра, которого оттащили от сметаны.

А не упрут? – осторожно обронил Лукич, опасаясь своим сомнением подпортить хозяевам застолье. Нонече в Рассее всё крадут. Мы ж страна воров, первостатейная.

- Извини,.но тут им не обломится. На сигнализацию поставил, двойную даже. Потому не беспокоюсь.

- Гляди, паря, - приземлил его дедок, -умельцы эти тоже не лыком шиты. Спецы большие. Я так думаю, надёжней нет запора механического, - и палец указательный, рыжий от въевшейся в него махры, курил которую долгие годы, насыпая в скрученную «козью ножку», вверх поднял назидательно. У Федьки нашего, тракториста колхозного, евоный «Кировец» трижды с под носа угоняли, - начал он пояснять свою мысль. Так Федюха этот, мы его Кулибиным прозвали, осерчав, штуковину от угона придумал. Сядет кто без спроса на сиденье водительское, в момент под ним пружина срабатывает, и штырь с крючком, вроде рыболовного, в задницу вопьётся, а обратно его не выдернуть. Точно, не вру, - закрестился он, оглядывая завеселевших хозяев, посчитавших, что дед опять начал байки травить. Не хотите, не верьте, - изобразил он обиду, - но доскажу до конца. Так вот, подпил однажды крепко Феденька на глазах у всех, а трактор свой бросил подале от дома, чтоб заготовку свою опробовать.

- На живца, что ль? – смехотнула Ленка, разговором задетая.

- Считай так. А жил у меня в соседстве, через дом, Потапка, мужик вороватый до крайности. Обличьем на цыгана похож, а может помесь таборная. Этот народец трудом честным не кормится. Повадками скользкий, расхаживает по селу, глаз на чужое добро нацеливая. Ловко воровал, сука. При нём и скотина пропадала, и сено, раз даже «Газик» председательский пропал. Знали все, что он замешан, а не поймать. Больше-то некому. Мужики решили, ежели застукают, порешат его, так всех достал. Вот, значит, поганец этот на трактор Федин и позарился, - сделал дед паузу, видимо, приступая к кульминации.

Посреди ночи слышим крик. Ну словно режут или убивают кого. Выскочили мужики с кольями, глядь, а Потап в кабине, на сиденье рулевом, белугой ревёт. Штырь Федькин впился ему аккурат в задний проход и крючком снизу держит. Кровищи, конечно, лужа, но мужики очень довольные. Трактор обступили, а помочь не спешат, да и как поможешь без Феденьки? За ним послали, спасителем нашим. Покуда он появился, допытались у Потапки до признания и за скотинку, и за сено. Про «Газон» тоже покаялся. Федя отцепил его, так потом смену целую его дерьмо отмывал. Вона как! Ворюга сразу на излечение подался и от нас смотался.

- Ну, чертяга, - еле отдышались от смеха Денис с Ленкой. А если серьёзно, - раскурил сигаретку Денис, - штука такая, день позавчерашний. Щас век другой, электроника, дедуля. Она шибче твоей механики, её тока в деревне применять.

- Не скажи. Поглядим, чья покруче, - заёрзал на стуле Лукич, будто и под ним штырь Федькин. Изделие штучное, завсегда надёжнее ширпотребного. Усёк разницу? – но Денис потянулся за бутылкой.

Всю осень, до начала зимы, отъездил Денис на своей иномарке, а потом угнали таки её. Заехал после работы в автомагазин, справиться о запчасти, вышел – тютю. Нету машинки, хоть отсутствовал всего каких-нибудь пятнадцать минуток. Загоревал Дениска, запил даже. Долг ещё гирей висит, не весь вернул, а «тачка» уже в угоне. Заяву ментам отнёс, конечно, да толку мало. Слух упорный идёт, что часто они сами в сговоре с ворьём. Усатый, толстый, что боров, майор принял брезгливо бумагу от парня, бросил её себе в стол, не читая.

- Разберёмся, - рявкнул, - и отмашку ему рукой дал. Мол вали отседа, глаза не мозоль.

- К ним надо приходить с тугой мошной, - посочувствовал ему завгар. Егор Кондра-тьевич Кандыба, тоже опасавшийся угона. У него «Хонда» новенькая, японская, и отдал он за неё кругленькую сумму. Если её угонят, меня точно «кондрашка» хватит, -как-то сказанул он в ремзоне, при слесарях.

Егор Кондратьич человек примечательный. Переболев много лет назад хворью опасной, оспины от неё на лице остались, крупные и глубокие, будто из ружья ему картечной дробью саданули, но человек был добрый, словцо смешное, с перчинкой любил, и сам юморнуть мог, правда иной раз в невпопад. На сынка своего, Женьку, не нарадуется, души в нём не чает. Тот, приходя к отцу в гараж после школы, всегда возле машин крутится, проворный, как озорной кобелёк. Подсобить если кому надо, всегда услужит, заодно шоферскую науку постигая.

- К технике пацан тянется, значит путным вырастет, - отмечал Кандыба. В меня пошёл, - и на равных в кабинете с ним после смены чаёвничает.

- Парнишка на самом деле толковый, соглашался с ним и Денис, - не баловнём растёт. Четырнадцать годков, а ростом почти под батю вымыхал. Сообразительный и не слабак. Шея ровная, крепенькая, как ножка у молодого боровичка. Такой в обиду себя не даст… И наблюдательный…

Заметил, как шинщик, Митька-косой, у их «Хонды» возле забора поставленной, вьётся, замки-ручки лапает, сразу бате доложил.

- Ты, пап, лучше бы его выгнал. Не терпел Жека Митяя. Грубый он, матерщинник, вечно от него перегаром пахнет, и взгляд нехороший, так и рыщет, где что можно спереть.

Никто с ним в гараже не дружил, по нужде только обращались. Рвач и пьянь беспросветная, но перед Кандыбой шапку ломал, понимая, что уволить можно за пьянство. Оттого и лебезил.

Как-то в пятницу декабрьскую у Егора Кондратьевича колесо заднее спустило, хотя машина у забора базовского стояла, с диспетчерской рядом. Поневоле попросил Митяя «запаску» поставить. Не хотелось самому ковыряться, спина побаливала. Может и постоял бы рядом, да к телефону его позвала диспетчерша Райка, коза вертлявая, зачем-то он понадобился неурочно начальству из городского управления по транспорту. Вернувшись, за помощь Митьку поблагодарил, тот ему ключи вернул. Позабылась на другой же день услуга эта, да другое насторожило.

Перед самым Новым годом, когда он поставил иномарку на ночь под своим окном во дворе, не спалось ему, сердце пошаливало. На кухню прошаркал, где аптечка была, капель принять, и в окно машинально глянул. Темно было, но сразу различил, что возле его «Хонды» два мужика топчутся. Вот и дверцу открыли, но сигнализация не сработала. Тишина сонная. Выбежал он в исподнем, крик поднял на весь дом, мужики мигом слиняли. Не побежишь же за ними, морозно и боязно одному-то воевать, тем более на улице звук мотора заведённого услышал, значит на машине были. Ох, вот когда сердце чуть ему не отказало!

Всю праздную неделю отходил, не до веселья было. Рассудил так – если чудом машину не угнали, значит кто-то на неё глаз положил. Беспременно ещё попробуют и никакая видать сигнализация не поможет. Не станешь же её караулить ежечасно. Надо другие меры принять. Вспомнил про байку, от Дениса услышанную, и сразу, в первый рабочий день, к себе вызвал.

- Ты дедка того приведи-ка ко мне. Потолкую со старым, вдруг он дело говорил.

- Да ради Бога, - еле скрыл улыбку не совсем ещё отошедший от праздника Денис, и наутро заявился вместе с Лукичём к завгару.

- Тебе в рейс, Лазарев, - со строгостью официальной в голосе объявил Кандыба. Иди за путёвкой. Оставшись вдвоём расспрашивать начал Лукича о его житье-бытье, о деревне, властью нынешней порушенной, поинтересовался, хватает ли пенсии на пропитание? Дедок ему понравился нравом открытым и речами разумными. Непрост дедок, - смекнул для себя завгар, за обличьем деревенским мудрость народная. Главное никакого нытья на годы свои и болячки. На таких раньше Русь наша держалась.

- Может у меня вахтёром поработаете? – предложил Лукичу. Вакансия скоро намечается. Баба Нюра увольняться решила, работа не хлопотная. Опять же, в коллективе будете. Решайте. И чтобы окончательно расположить к себе, чайку попить предложил, тут же, в кабинете. Лукич не отказался.

Зинка-секретарша, мигом заварку им спроворила, печеньица от себя подкинула и на подносе, как в кафе, с форсом ещё, и улыбочкой, поднесла. Лукич, правда, в краску её вогнал, заметив простодушно –

Чевой-то у тя ногти зеленью крашены? Под русалку что ль косишь?

- Спасибо. Иди к себе, - подморгнул ей Кандыба, намекая, что мол шуткует старый, но Зинка всё равно манерно скуксилась, посчитав дедка заезжим лапотником.

- Вот я о чём хочу спросить, - отпив глоток, подошёл к самому главному Егор Кондратьич. Про какое устройство от угона ты Денису рассказывал?

Насупился Степан Лукич. Не иначе и завгар над ним посмеяться захотел. Однако лицо у того было совершенно серьёзное. Более того, попросил, если сможет, эскиз или картинку нарисовать.

- Не горазд я чертёжничать. Словесно лучше, а там сами обмозгуете. Тута задумку понять надобно, - погасил дедок свои сомнения, начав объяснять. Под креслом водительским механизм весь помещается. Там же ручка для взвода пружины.

- Что за механизм? - уже профессионально начал уточнять Кандыба.

- Прост он, но в простоте и сила его, -ухмыльнулся довольный повышенным вниманием завгара, которого он посчитал большим начальством, Степан Лукич. Фе-дюха трубку полую ставил, по высоте от пола до верха сиденья изнутри. В ней как стрела или спица, штырь с зазубриной крючковатой.

- Стоп, - перебил его Егор Кондратьич. Высота-то мала, как трубку поставишь?

- Елы-палы, - разозлился дед. Соображать надо. Внутри сиденья отверстие делается. Тогда высоты вполне хватит.

- Дырка заметной станет, - опять покрутил головой Кандыба.

- Чехол на сиденье на что? Хошь коврик под задницу положи. Для вора незаметно будет.

-Так, - начал врубаться в идею начальник гаражный. Как же теперь штырь в действие привести, чтоб в зад ворюге впился?

-Для того пружина ставится. Ежели она взведена, штырь внутри. Сел задом ворог на сиденье, под его весом пружина та срабатывает. Щёлк и из трубки штырь в задницу и войдёт.

Как говорится - получи «подарочек».И жопу-то не оторвать, до прихода хозяина.

- Мда… неплохо задумано, оживился Егор Кондратьич, набрасывая для себя чертёжик. Надо попробовать. Токо не прознала бы милиция. Затаскают гляди...

- Мил человек, - успокоил его Лукич. Какой ворюга на себя заявлять станет? А проучить погань надобно. Урок тем, кто честно жить не хотит...

- И то верно, - согласился завгар.

- Кады штуковину эту станешь делать, другим ни-ни, - предупредил дед. По частям заказывай, а соберёшь вместе с Денисом. Он, как пострадавший ох как зол, что машину спёрли. Пружину надо мощную, тогда осечки не будет.

- Я сегодня все замеры сделаю и Сашке Свинобоеву, умельцу нашему их отдам. Кстати, пойдём в ремзону, надо в кладовую заглянуть, а ты с гаражом нашим познакомишься.

На улице было хоть и зябко, но когда они, пройдя через двор, попали в просторное помещение ремзоны, холод от промёз-ших стен и пола ощущался ещё сильнее, особенно возле ям, где корячились под машинами чумазые слесаря. Тут вовсе тянуло могильным холодом. От сквозняка Лукич втянул голову в плечи.

-Как они здесь работают? - пожалел работяг дед.

-Здание старое, щели везде, - развёл руками Кандыба. Ничего, привык народец. Сразу после смены ходом рванут в разли-вуху напротив. «Вечный зов»-прозвали. Там отойдут.

Зато в кладовой была теплынь.

-Ташкент, - потёр озябшие руки начальник.

Между стеллажами с запчастями, обвив стоящую на четырёх металлических ногах здоровенную керамическую трубу, раскалённые до красна вольфрамовые спирали излучали благодатное тепло по всему помещению.

- Знакомься, - кивнул завгар, показав на пожилого, лысоватого человека в старомодных очках с пейсами на лице, сидевшего в одном пиджачке за столом и делавшего какие-то пометки â амбарной книге и формулярах. Наш Зям Зямыч. Еврей, понимаешь, натуральный, от самого Моисеева колена, по фамилии Михельсон.

-Правильно говорится, - подумал Лукич, - где теплей, там еврей.

- Он у нас давний кадр, - продолжил Кан-дыба, - шестерых завгаров пересидел. Двоих, к сожалению, посадили, поговаривали из-за запчастей, но у Зям Зямыча по этому вопросу полный ажур, - с некоторой даже гордостью,словно он предоставил местную достопримечательность, добавил Егор Кондратьич.

Михельсон, нисколько не смутившись на слова начальства, вежливо поклонился, являя собой услужливую почтительность.

- Что-нибудь надобно?

- Сиди, сиди, - тронул его за плечо начальник. Сам погляжу, и стал обходить стеллажи, отобрав себе пару медных трубок небольшого диаметра.

Возвращаясь назад услышали глухие стуки за соседней стеной. Приоткрыв тяжёлую дверь, увидели как рослый, широкоплечий парень в ватнике разбортовывал в углу автобусное колесо, цепляя обод монтировкой и постукивая ею по шине, заблат-нённо гундося при этом немудрёную детскую песенку – «вертолёт, вертолёт, ты везьми меня в полёт»... Обернувшись, улыбнулся хищно и молодо, откинув взмахом головы прямые, как гвозди, рыжие волосы. Один глаз у него заметно косил. Крупная башка парня, плотно сидела на покатых плечах, потому что шеи просто не было.

- А это Митька, шинщик наш, - пояснил деду завгар. Если запьёт, то не меньше чем на неделю. Beрно,Митяй?

-Воздерживаюсь пока, - сплюнул тот. Встал на «просушку».

- Ну,ну. Надолго ли тебя хватит, - закрыл за собой дверь Кандыба. Может опять по чайку? - спросил он у Лукича, у вхоода в кабинет. Зинка научена. Я по пять-шесть разов на дню чайком балуюсь.

- Водицы напьёсси – в сортир токо бегать, - хихикнул дед. И потом у Зинки твоей развратные глаза.

- Соблазна опасаешься? - раскатисто засмеялся Егор Кондратьич, смутив заметно дедка. Тогда бывай, -протянул он ему руку. Что будет надо, без стеснения прошу...

- Ты постарайся изловить свово ворюгу. Очень мне хочется, чтоб как у Федьки нашего вышло.

-Попробую, - пообещал на прощанье зав-гар.

Примерно через пару недель Егор Кон-дратьич вместе с Денисом испробовали свою заготовку. Сначала не так получалось, как задумано. Спица, поставленная в трубку, хиловата оказалась. В полено здоровое не впивалась, отскакивала. Полено они вместо чужой задницы на сиденье клали, чтобы весом под не хилого мужика было. Сменили трубку, и штырь потолще в неё вставили. На этот раз зацепил он полено, но не слишком. Тогда пружину мощную поставили. Эффект получился хорошим, прочно поленце зацеплено.

- Надо бы ещё усилить, - порывался Денис, втайне надеясь, что и его обидчик попадётся, но завгар осадил его.

- Ты учти, задница у ворюги всё же не деревянная, и так на дюйм, наверное, войдёт, а больше и не надо. С этого дня ему стало ездить на машине спокойней. Оставлял её где захочет, хотя сигнализацию не отключал, но всегда, выходя из кабины, взводил ручку механизма под креслом. Теперь самому бы не забыть, когда садиться буду, а то себе задницу порву, напоминал, подходя к машине.

И вот, свершилось!

В ночь на 23 февраля, поставил «Хонду»» не в гараже, а как тогда, перед Новым годом у себя во дворе, собираясь рано утром махнуть за город, с друзьями поохотиться, благо те лицензию на отстрел лося выхлопотали. Выпил, разумеется, за праздник и уснул сном праведника, заранее предвкушая отведать свежей животинки. Посреди ночи вскочил от дикого рёва во дворе. Да не только он один проснулся, соседи повскакивали. Тут он уже сообразил, что к чему. Пальтецо накинул, двух-стволочку в руку и к своей машине поспешил. Возле неё уже и народец домовый собрался, уж сильно слишком орёт бедолага, в иномарке сидящий.

Мать родная! Митьку, своего шинщика, за рулём благим матом орущего, узрел.Фона-рик на него навёл, головой покачав. Губы у Митрофана от страха фиолетовыми стали.

- Каково Мить? -ласково его спрашивает. Ментов позвать, или покаешься? У тебя это, кажись, вторая «ходка» будет?

- Всё скажу, ментов токо не вызывайте, - стонет ворюга. Освободите…

- Ты «опелёк» у Дениса угнал? Овечай, голуба, а то я ему позвоню. Примчится мигом…

- Было, - обречённо затряс головой тот.

- Вернёшь?

- Скажу кому продал.

- Добро. Сиди и не дергайся, иначе не отцеплю, - и покорячившись высвободил Митьку. Даже жаль его чуток стало. Вроде от экзекуции этой ростом стал меньше и рожа почеловечней. Однако, посуровев, гаркнул – Дуй отседа, задницу штопать и чтоб после заву мне на увольнение принёс. Понял?

Но тот уже, штаны придерживая, понёсся со двора.

( вернуться к содержанию номера )