* * *
Свет вершин золотеюще-тусклый,
Словно кто-то их долго вощил.
Я люблю этот лес среднерусский
От угрюмых до светлых вершин.
И откуда в краю моём тесном,
От какой глубочайшей из дум
Зарождается шум поднебесный,
Возвышающий сердце и ум?
Словно здесь, где земля грозовая,
Где печаль глубоко залегла,
Терпеливый мой край осеняя,
Чьи-то мощные веют крыла.
И в отливах вершинного шума
Слышу слаженный хор голосов.
И закатное солнце, как дума,
На челе среднерусских лесов.
* * *
Давно я здесь не был…
Извилистый берег,
Тропинка болотом
И жар от небес.
Старик-перевозчик
Не взял с меня денег,
Отчалил и тут же
Во мраке исчез.
Здесь угол медвежий,
Ночами тревожен.
В нём узки дороги
И шатки мосты.
Зверь здесь таится.
И будь осторожен:
Кусты низкорослы,
Но страшно густы.
Давно здесь я не был…
О, царство глухое!
Сухими зарницами
Воздух шуршит,
Как будто бы кто-то
Гигантской рукою
Созвездья, как угли
В костре, ворошит.
* * *
Утро белого хруста
Синим дымом прогоркло.
В огороде капусту
Режут бабы под горло.
Хруст висит над садами,
Словно первый зазимок.
Далеко за прудами
Луг от инея вымок.
* * *
Бабочка в комнату тихо впорхнула
И заметалась в окне.
Ты на плече моём чутко вздохнула,
Что-то увидев во сне.
Странною мне показалась квартира.
Кто мы, откуда, куда?
Может, и мы из какого-то мира
Вдруг залетели сюда?
Спи, моя милая, я не нарушу
Сон золотой стороны.
Разве удержат летящую душу
Эти четыре стены?
* * *
Птиц в рябиннике ловить,
Слушать дождь в осиннике.
Посох в липнике сломить,
Дудочку – в бузиннике.
Песню петь в березняке,
С милою любиться.
В поднебесном сосняке
Господу молиться.
Грезить сладостно былым
С думою о славе
И вдыхать её, как дым,
В золотой дубраве.
Плакать в вербнике весной,
Жизнь сравнить с капелью.
И уснуть последним сном
Под шатровой елью!
* * *
Во дни сомнений …
Иван Тургенев
Во дни сомнений роковых
И тайн глубоких
Я вспоминаю всех живых
И всех далёких.
Они проходят чередой,
Как тень за тенью.
Потом становятся звездой,
Водой, сиренью,
Туманом лёгким луговым,
Долинным зноем
Над бестелесным и немым
Земным покоем,
И нет ни мёртвых, ни живых…
И нету силы
Окликнуть каждого из них,
Они – Россия…
|
БЕГА
Влажные ноздри цветами лугов
Пахнут на лёгком морозе.
О, эти кони! Услада богов!
Звонкие в жизни и в бронзе.
Вот их выводят, красивых и злых,
Меряться резвостью бега:
Дымных и жарких, как ночь, вороных
И ослепительней снега.
Баловни славы, любимцы удач,
Смотрят они горделиво,
Та грациозна, а этот горяч,
Очи лиловы, как сливы.
В лёгких колясках надменно сидят,
Как в колесницах, жокеи.
А у конюшни сошлись и галдят
Конюхи, словно лакеи.
Сладко ударил малиновый звон,
Долго вдали умирая.
Сразу, пьянея, пошли на обгон
Дымная и вороная.
Бросили по ветру гривы свои,
Дымною пеной взмокрели,
Стонут, как в нежном припадке любви,
Ноздри призывней свирели.
Мчат, сатанея, в морозной пыли
Так, словно быть или не быть.
Белый летит, не касаясь земли,
Выструнив шею, как лебедь,
Перегорела, сорвалась в галоп
Дымная звень-кобылица.
А вороную бросает в озноб,
Кровь на губах пузырится.
В тёплых попонах коней проведут
Мимо лошадки мохнатой.
Это на ней отыграется кнут,
Словно во всём виноватой.
Вот она, смирная, возчика ждёт,
Что-то жуёт над корытом.
Возчик придёт и в телегу впряжёт
Корм раздавать фаворитам.
Трудится с возчиком в поте лица,
На ноги только б не села.
В чьей-то кормушке рванёт овсеца,
В чьей-то – пахучего сена.
Чистое ржанье навстречу плеснёт
Белый красавец. Вожжою
Возчик досадно лошадку хлестнёт
И пожалеет душою.
Позднею ночью её распрягут.
Сон будет ярок и звонок –
Будто бы скачет в зелёном лугу
Белый её жеребёнок.
* * *
В спасских аллеях свежо.
В чистые дни золотые
Грустно и как хорошо
Липы шумят вековые.
В шуме высоких дерев
Чудится, будто я слышу:
Крепнет далёкий напев
Всё различимей и ближе.
Голос идёт с высоты,
Сколько в нём чувства и муки.
Липы шумят, и чисты
В Спасском и мысли и звуки.
* * *
Однажды он душу свою заспал…
Очнулся, а Родины нет.
Он к прежним святыням губами припал,
Но холод ему в ответ.
Он к матери кинулся – матери нет…
Кто знал его – нет никого.
С тоской посмотрел он на белый свет,
И свет посмотрел на него.
Так зрячие смотрят на путь слепых,
Готовых за свет шагнуть…
Свободный от мёртвых и от живых,
Он встал на незримый путь.
Незримые слёзы текли с лица,
А может, незримый пот.
Это проснулась душа слепца
И к Богу его ведёт.
* * *
Эта жизнь и нежна, и груба,
Есть в ней счастье и дикая воля.
Рожь цветёт, и кричат ястреба.
На краю потемневшего поля
Разведу одинокий костёр.
И почувствую вечность губами,
И откуда он, этот восторг
Светом ночи, росой, ястребами? |
-2004.jpg)
