журнал писателей России

Юрий МАКСИМОВ

Максимов Юрий Борисович, родился накануне ВОВ, все 900 блокадных дней провёл в осаждённом городе. В середине 60-х годов окончил юридический факультет Ленгосуниверситета, после чего ву течение ряда лет работал в Прокуратуре республики Карелия.

Там же стал впервые публиковаться на страницах республиканской прессы с рассказами, стихами и очерками. По возвращению в Ленинград публиковал стихи в газетах: «Ленинградская правда» и «Вечерний Ленинград». В начале 90-х издательство ЛГУ публикует его роман «Не покидай в смятении», а также сборник повестей и рассказов, за которыми последовали «Озорные сказки про Новых русских». К настоящему времени опубликовал пять сборников стихов и восемь прозы. Лауреат Московского поэтического конкурса «Звезда полей» (2004 – 2006 г.г.), Лауреат 6-го Всероссийского конкурса творческих работ «Мой Рубцов».

Проживает в СПб.

ДАВНЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ

К старости нужно готовиться, как к грядущим холодам, понимая, что их никогда уже не сменит цветущая весна...

Разбудил его в это раннее ноябрьское утро нехороший сон, от которого резко, учащёнными толчками забилось сердце. Будто гнался за ним лунной ночью по безлюдному пустырю зловещего вида человек в чёрном, а он от него, напрягая последние силы и хрипло дыша, убегал. Ещё мгновение и, не выдержав преследования, упадёт...

Открыв глаза, застонал, схватившись рукой за левый бок, ощущая непроходящий страх. Пульс стучал так громко, что отдавался тупыми ударами в висках. Тревожные сны случались у него и раньше, но пробуждаясь, всегда старался успокоиться, только потом принимая лекарство. Теперь же его колотила нервная дрожь и он никак не мог её унять. С трудом поднявшись, накапал в хрустальный стаканчик микстуру и, выпив её, шаркающими шагами подошёл к окну. Только-только начало светать, но небо было в свинцовых тучах до самого горизонта. Всю ночь шёл дождь, и на дорожках скверика, возле дома, лужи и осенняя раскисшая грязь. Придорожные осокори с оголёнными кронами смотрятся мрачно. Зыбкую тишину вспорол натужный рёв пронёсшихся по окружной дороге тяжёлых грузовиков, и вновь глухое безмолвие.

- Кончилось светлое времечко, - беззвучно прошептал Вадим Матвеевич, ложась снова в постель и кутаясь в одеяло, стараясь избавиться от озноба. Грустно подумалось, что сегодня ему стукнуло семьдесят три года, и он, больной и одинокий, никому уже не нужен. Живу, как крот, в своей коммунальной норе, – закашлялся он натужно, – Видно пришла пора подводить итоги, – со вздохом повернулся Вадим Матвеевич набок и,чтобы хоть как-то приглушить гнетущую тоску, попытался вспомнить что-нибудь особенно трогательное и дорогое из прожитой им жизни. Обычно он не любил ворошить прошлое, ведь потухший костёр не даёт тепла, но сейчас отчего-то захотелось заглянуть в давнюю даль. Будто листая страницы старой, истрёпанной книги стал он напрягать свою память, но тщетно. Всё приходившее на ум было серо и буднично, как примелькавшийся грубо сколоченный забор из горбыля, отделявший его дом от детского садика, поставленный в конце прошлого года, вместо прежнего, поломанного местным хулиганьём.

- Неужели это давит на меня повседневная обыденность прожитых лет? - почти в отчаянии сцепил он пальцы рук, густо покрытых пигментными пятнами, верными признаками несомненной старости. Они, как рыжие муравьи, расползлись теперь у него повсюду - лицу, шее, телу... Вадим Матвеевич вновь усилием воли заставил себя сосредоточиться и смежил веки, чтобы перенестись поскорее в давние годы, вороша и перебирая в памяти события и даты, начав отсчёт с юности.

...В начале июля, после затяжных дождей, в городе буйно зацвели тополя. Это было то счастливое время, когда не мочились ещё в домовых парадных, потому что народившийся хам ходил пешком под стол, а дородные бородатые дворники в белых халатах, с бляхами на груди зорко, как коршуны, оглядывали свою территорию, чтобы шугануть случайно забредшего к ним хмельного пропойцу. Короче, это было в середине НЭПа, благословенного всплеска частной инициативы, не замешанной на реках крови, что ожидало наше многострадальное отечество в последнее десятилетие самого жестокого в истории века...

Боже, он вспомнил, наконец, то, что хранилось в сокровенном тайнике его души, наподобие закрытого ларчика, ключ от которого, казалось, был им безнадёжно утерян и вот теперь, спустя более чем полвека, вновь чудесным образом найден. Перед ним отчётливо и ярко сразу всплыл тот радужный летний день, когда он, шестнадцатилетний девятиклассник Вадик Лаптев, держа в руке скромный букетик фиалок, спешил на свидание со своей первой любовью - Леночкой Горностаевой, учившейся в смежном классе. К своим годам он вымахал ростом почти с папашу, Матвея Кирьяныча, мужчину крупного, с окладистой бородой, державшего на Стремянной улице большую бакалейную лавку и собиравшемуся прикупить ещё соседнюю с ним галантерею у такого же частника, Семёна Гонтмахера, поскольку тот со всем своим кагалом намеревался переехать на Украину, в Белую Церковь, где у главы семейства было родовое гнездо. Вадик выглядел вполне достойно - аккуратный пробор на голове, весь наглаженный, башмаки на толстой подошве начищены до блеска. Возраст выдавал, правда, белый пушок над верхней губой да простодушная улыбка незрелого юнца. Его самого больше смущал нос уточкой, а как бы хотелось иметь такой же профиль, как у американского киноактёра Дугласа Фербенкса, но ничего не попишешь, живи с тем, что досталось от родителей.

Мать Вадима, Надежда Филаретовна, на этот счёт всегда успокаивала сына, наставительно повторяя: «Запомни, Вадик, только в молодости хочется любви и приключений, но это скоро пройдёт. Настоящие женщины выбирают себе мужчин-добытчиков»,- хотя сама порой томно вздыхала, вспоминая как в прежние годы вместе с подругами-гимназистками бегала на концерты Юрия Морфесси и Александра Вертинского, сходя с ума от их песен и декадентского шарма.

Дождавшись Леночку у кинотеатра «Парадиз», Вадим, чувствуя дрожь в коленках и краснея от волнения до кончиков ушей, протянул ей букетик, на что вежливая девушка сделала ему благодарственный книксен. Тоненькая, миниатюрная, похожая на сказочную Дюймовочку, Леночка давно лишила его покоя. У неё были огромные, цвета бездонного голубого неба, глаза и крохотная ножка, и она всегда благоухала, словно жасмин после дождя. Говорливая, как журчащий весенний ручеёк, Леночка сразу повела его в кассу.

- Берём скорее билеты на фильму «Катька - бумажный ранет», - поторопила она своего ухажёра, - сегодня заканчивается показ.

Продолжение читайте в журнале...

( вернуться к содержанию номера )