|
* * *
Не радуют меня давно
ни тихий шелест листопада,
ни заграничное вино,
ни облаков косматых стадо.
Ничто не радует меня:
ни смех задорный у причала,
ни чья-то песня у огня,
ни то, что птица прокричала…
Меня не радует рука
красивой женщины в зелёном.
Какая смертная тоска
стоять с ней рядышком под клёном!..
А чувства, словно ребятня,
во мне, капризничая, бродят…
И только радует меня,
что и нерадости проходят.
СТИХИ и ДЕВУШКИ…
Я с юных лет влюблялся страстно,
мой пыл поныне не утих!
Стихи и девушки – прекрасны,
мне просто жизни нет без них.
Лечу, не ведая заката,
плыву туманом по реке…
Все те, кого любил когда7то,
увековечены в строке!
Я разводился не напрасно,
женился я не от тоски…
И знаю, та любовь прекрасна,
которая плодит стихи!
* * *
Я битым был и был я тёртым,
порой считался вожаком…
Лежу в ромашках распростёртым
крестообразным лепестком.
Какая светлая награда:
без тяжких мыслей и оков
быть просто частью снегопада –
поющих белых лепестков!
Какое сладкое томленье!
Блаженный в небе я кружу
и, как моё стихотворенье,
России всей принадлежу.
ПОЭТ и СЧАСТЬЕ
Понимал я парнишкой сопливым,
в поцелуях встречая рассвет,
что я в мире был самым счастливым,
никому неизвестный поэт!
Улыбался мне месяц при этом,
распуская тумана чалму:
если хочешь назваться поэтом,
значит, счастье тебе ни к чему.
|
* * *
С годами дни быстрее тают,
летят сюжеты, как в кино.
Беспечно дети вырастают,
но тяжко зрелости зерно!
Я начинал всё неумело –
недаром вышел из глуши,
теперь сказать могу я смело:
жить легче людям… без души.
На грани мерзкого цинизма
я должен всё-таки признать:
мне не хватает прагматизма,
чтоб в этой жизни процветать.
* * *
Какой простор открылся впереди!
К родной земле я телом припадаю,
из родника, как будто из груди
земного шара, жажду утоляю.
* * *
Нет ничего прекрасней тишины!
С потерями былого я смирился.
О, если б не терпение жены,
то я давно б на небо испарился…
* * *
Темнота разгоняется светом,
ценят мученики доброту…
Не смогу я остаться поэтом,
если сытый покой обрету.
* * *
Был я проблемами часто раздавленный,
был обокраден до нитки не раз,
был оклеветанный, был окровавленный,
только души сохранился каркас.
* * *
Я потешился всласть
И успел настрадаться.
Я не ведал, что грязь
Может маскироваться.
* * *
Голубые в небе дали
и неведомый покой!
Дотянусь до них?
Едва ли…
Ну, тогда махну рукой.
* * *
Я начинаю с чистого листа
свою судьбу и мысли кружевные.
Как хорошо, когда душа чиста!
Когда во мне отец и мать – живые!
* * *
Стихом спасён,
стихом караюсь,
стихами греюсь на ветру,
в стихах остаться постараюсь,
когда я всё-таки умру…
|
